14.07.2014 в 21:35

Пишет  Xomaaa:

Wolf Watch Season 2 - ссылки на яндекс диск

Season 02,Episode 01 - Tyler Posey, Dylan O’Brien, Holland Roden and Jeff Davis discuss the episode “The Dark Moon” in the season premiere.
Wolf Watch 2.01

Season 02,Episode 02 - Arden Cho, Meagan Tandy, and special celebrity guest Debby Ryan discuss the episode "117".
Wolf Watch 2.02

Season 02,Episode 03 -Jill Wagner discusses all things Teen Wolf and "Muted" with Tyler Posey, Dylan Sprayberry and Jake Miller.
Wolf Watch 2.03

@темы: Не моё

---

04.05.2014 в 23:04

Пишет  Пчел:

ААА! Я сломала язык!!!

04.05.2014 в 01:59

Пишет  привет, Анет:

17.03.2011 в 16:14

Пишет [J]Фапер[/J]:

Это весело, попробуйте х)
Скороговорки на английском языке С:

Первый урок, английский для начинающих:

"Три ведьмы разглядывают трое часов "Свотч". Какая из ведьм разглядывает какие часы?"

Теперь по английски!

Three witches watch three swatch watches. Which witch watches which swatch watch?

Второй урок, английский для продвинутых учеников:

море

"Три ведьмы-трансвеститки разглядывают три кнопочки на часах
"Свотч".Какая из ведьм-трансвеститок разглядывает какую кнопочку на
часах "Свотч"?"

Теперь по английски!

Three switched witches watch three Swatch watch switches. Which switched witch watches which Swatch watch switch?

Третий и последний урок, английский для абсолютных профессионалов:

"Три швейцарских ведьмы-сучки, желающих изменить свой пол, разглядывают
три кнопочки на часах "Свотч". Какая из lвейцарских ведьм-сучек,
желающих изменить свой пол,разглядывает какую кнопочку на часах
"Свотч"?"

Теперь по английски!

Three swiss witch-bitches, which wished to be switched swiss
witch-bitches, watch three swiss Swatch watch switches. Which swiss
witch-bitch, which wishes to be a switched swiss witch-bitch, wishes to
watch which swiss Swatch watch switch?

@темы: Не моё

---

05.05.2014 в 13:58

Пишет  Elle-r:

Глазки))) Интересно

@темы: Не моё

---

02.05.2014 в 04:53

Пишет  Diary best:

Еженедельное интервью
Каждую неделю мы публикуем интервью с @дневниковцами интересных профессий и необычных хобби.

Пишет  @interview:

 the only one in the world — человек, который стремится вперед и вверх, извлекая пользу из всего, даже из заведомо плохого, делая свой опыт своим партнером.

— Вы буквально за несколько месяцев кардинально изменили свою жизнь: из малоподвижной пышки превратились в стройную фитнес-диву. В какой момент вы решили «Все, я за себя берусь!»?

Мы с мужем сидели за столом после новогодних праздников. Что-то такое ели-пили, обсуждали, а потом просто посмотрели друг на друга, и чуть ли не в голос сказали: «Слушай, солнце, а давай в зал после выходных, а? А то чего-то как-то все так себе». На мне с трудом застегивалась шуба. Муж начал чувствовать себя дискомфортно за рулем: ремень давил. И все, с того момента наша жизнь изменилась.

— Какие у вас были начальные параметры?

86,2 кг, 45% жира.

— Сколько попыток похудеть вы сделали до той, которая стала самой успешной?

Где-то шесть, а серьезных — с подсчетом калорий, беготней всякой, какими-то типа-тренировками — четыре.

— Какие похудательные методы перепробовали?

Я сидела на дебильных фриковских диетках типа «кофе + апельсин + яичко», на диетках из вк-группы «40кг» и похожих, которые ни к чему, кроме проблем со здоровьем, не приводят. Питалась какими-то чудо-кашками, а также капустными чудо-супами, глотала таблетки целлюлозы — они тогда вошли в моду. Пила «похудательные» чаи класса «Ласточка, летящая к унитазу». Занималась танцами живота в качестве физической нагрузки, что результата, разумеется, не дало. Мазалась кремчиками, обещающими расщепление жира прямо в момент нанесения. Крутила обруч, носила похудательный пояс, который гонит воду и вредит внутренним органам, но толку от которого тоже нет, а также какие-то чудо-шорты. Черте что творила, одним словом. В общем, стремилась к варианту «приняла содовую ванну внутрь, и все стало зашибись»!

— И ничего не сработало?

Асолютно естественным результатом всех этих дрыганий стали срывы, а затем — катастрофический набор веса, потому что методы эти направлены на слив воды и кратковременный эффект, после чего все вернется, да еще и с прибавкой. А также добавятся проблемы со здоровьем и нервные срывы. Кстати, совершенно не стесняюсь говорить об этом, поскольку это опыт, который очень полезно передать другим девочкам, которые губят себя и свое здоровье, не подозревая об этом.

— Какие были основные причины вашего лишнего веса?

Часть своих кг я набрала в результате приема лекарств, но основная масса жира появилась как результат излишней «любви к себе» — это когда себе внушаешь, что любишь себя любой, что любят не за душу, и тп... Вместо того, чтобы любить себя по-настоящему — то есть, трезво на себя посмотреть и увидеть, до какого состояния себя довела, — потакать своей лени и утешать себя платьями на два размера больше. Истинная любовь к себе — это когда приводишь себя в порядок, с любовью, но и со строгостью, а затем балуешь себя не плюшками, а хорошим самочувствием, подтянутой фигурой и ощущением «Я смогла!».

— В чем для вас были самые большие трудности жизни с лишними кг?

Трудности были и психологические, и физические, и эстетические. Едешь на море, мнишь себя эдакой ланью, а на деле с трудом в купальник помещаешься. И на фотографиях с отпуска видишь не русалочку, а тюленя. Выглядишь старше, грузнее. Будучи молодой девушкой, не можешь без передышки на четвертый этаж подняться. Смиряться с этим всем — очень сложно. Я смиряться ненавижу, потому что жизнь одна и не такая длинная, как мне хотелось бы, и если смиряться со всем, можно половину жизни спустить сквозь пальцы.

— Итак, наступил тот самый момент, когда вы решили взяться за себя по-серьезному. С чего вы начали?

Сперва мы с мужем просто скорректировали питание в сторону ЗОЖ, но так как коррекция питания без тренировок практически не дает результата (да еще и может пойти во вред), то поняли, что необходимы нагрузки. Мы нашли небольшой, уютный зал с отличным коллективом и доброжелательным тренером, который выдал нам программы для начинающих и обучил технике. Этот положительный опыт дал нам хороший толчок не бросать занятия и продолжать идти к нашей цели, хотя в нас с мужем никто не верил. Говорили, что бросим через две недели.

— И часто вы сталкивались с людьми, которые в вас не верили, пытались отговорить, сбить с толку?

Еще как часто! Мне не стесняясь, в лицо говорили, что у меня ничего не получится, потому что я уже столько раз пробовала и бросала. Были и те, кто беспокоился о моем здоровье — о том, что я доведу себя до анорексии, умру из-за употребления протеина, и иже с этим Огромное количество народу говорило мне, что я «и так хороша», что «раньше была лучше - светлее (!) и радостнее, солнечнее как-то», что «себя надо любить любой», и «такие формы были». Но меня это только подстегивало работать надо собой дальше, довестин начатое до конца, так что я очень благодарна всем этим людям.

— Кто вам оказывал самую большую поддержку?

Мой муж Олег. Он не просто поддержал, а встал на тот же путь, что и я, занялся тем же самым, полностью разделив со мной абсолютно все — образ жизни, режим, рацион, тренировки. Сейчас мы тренируемся вместе, превратившись в классическую спортивную семейку. Он целиком и полностью поддерживает меня во всех моих фитнес-начинаниях, помогает с информацией, оценивает мои статьи, дает советы.

И еще я очень ценю поддержку моего родного брата, который также постепенно втягивается в спорт, и тоже очень помогает с информацией и развитием моего проекта. Он талантливый фотограф, фотосессии, которые я провожу в промежутках работы над собой в качестве очередной пройденной точки, а также мотивации себе и другим, его авторства.

— Когда вы увидели первые результаты?

Через две недели. При большой массе тела, если начинаешь пахать в зале, выкладываясь на полную, вес быстро идет вниз: уже через пару недель я увидела в зеркале изменения в лучшую сторону. Ну и еще на весах — буквально в первую же неделю.

— А когда окружающие начали замечать перемены в вас?

Примерно через полтора месяца. Я тогда потеряла пять кг, а у меня такое тело, что каждый набранный или потерянный килограмм виден, как на ладони, и изменения сразу бросаются в глаза. Начались всякие комплименты тому, что я похорошела, и это здорово промотивировало меня на дальнейшую работу.

— Какие у вас сейчас параметры?

68,5, 22% жира. С декабря у меня был период набора мышечной массы, неободимой для получения определенного качества мышц и тела, сейчас я из него плавно выхожу.

— Ваши нынешние отношения со своим телом?

Мое тело — мой лучший друг, любимый друг и партнер. Мы с ним отличные напарники, когда и в огонь, и в воду и в медные трубы. Я очень ему благодарна за отзывчивость и умение развиваться ровно в том направлении, в которое необходимо. Также оно очень чувствительное: я всегда точно знаю, что мне нужно, и что делать, чтобы потом не было плохо Оно дает подсказки, что делать, я воплощаю это в жизнь, а на выходе — гармоничное со-существование и полное понимание. Я думаю, у нас идеальные отношения.

— Какие ошибки вы совершили прежде, чем нашли для себя оптимальную программу физнагрузки и питания?

Прежде всего, я не умела внятно ответить на три простых вопроса:
1. Что, как, когда и зачем я ем, и как это отражается на моем организме?
2. Зачем я хочу измениться, изменить свое тело, изменить себя?
3. Чего я хочу от всего процесса в целом?

Если бы мне в самом начале задали эти вопросы, я ответила бы что-то невнятное, типа «Ну-у-у-у... Похудеть, подтянуться, а то чего-то в джинсы не влезаю», но вряд ли задумалась бы об изменении качества жизни путем изменения качества тела. В самом начале я не была готова выбираться из своей зоны комфорта и все еще тайно мечтала, что кто-то взмахнет волшебной палочкой — и я стану стройняшкой абсолютно ничего не меняя. Процесс стойких изменений в теле начался только тогда, когда я смогла разобраться во всех этих вопросах.

— Как изменилась ваша внутренняя жизнь после избавления от лишнего веса? Изменились ли вы как личность?

Изменилась полностью, буквально от и до. Это отразилось буквально на всем: на мировоззрении, на формировании системы ценностей и интересов, на отношении к работе и людям — оно стало глубже, спокойнее, адекватнее. Я убеждена, что стряхивая с себя лишние килограммы «защитного жира», человек способен стать не только сильнее телом, но и сильнее духом, укрепить свой внутренний стержень. Это здорово влияет на его работоспособность и лишает розовых очков: мир становится резче и четче, и сам ты становишься, простите за шаблонный жаргон, резче и четче. Уйдут комплексы, из-за которых человек раньше переживал, растрачивая силы,нервы и прочие ресурсы, внутренний стержень станет сильнее, перестанут волновать пустяки, и дела моментально пойдут в гору. В данных условиях естественно стремиться к лучшему, развиваться, подниматься. Именно так было и со мной.

Параллельно и моя натура очистилась от всякой шелухи. Я от природы достаточно жесткий и волевой человек, но долгое время, желая угодить людям, я пыталась переделать себя, превратив в эдакую няшечку, милую добрую девочку, что обернулось нервными срывами и набором лишних кг, а отношений с людьми не улучшило: людей вокруг меня стало больше, но не в плане качества, а только в плане количества. Когда же я, худея, начала меняться в сторону себя-настоящей, куча народу отвалилась, объяснив это тем, что я изменилась, стала жестче и принципиальнее, а им нравилась няшечка. А настоящие друзья — они остались, и люди, любящие просто меня, тоже.

— О чем вы сейчас думаете, когда видите на улице толстых людей?

Если честно, ни о чем. У меня был этап осуждения, когда это резало глаз, вызывало чувство осуждения и прочую чепуху, но он достаточно быстро прошел. Я не хочу становиться в один ряд с другими фитнес-блогерами, которые в один голос кричат, повторяя друг за другом, как попугайчики, про жирных и про свиней, у меня другая цель: я хотела бы помочь людям с высоким весом привести тело в порядок насколько это возможно, если такой человек ко мне обратится. Я стараюсь понять их, стараюсь разобраться в их ситуации с медицинской и спортивной точки зрения, если человек обращается за помощью ко мне лично, либо стараюсь просто не думать о них, если просто вижу на улице.

Человек — он человек вне зависимости от его веса, это для меня первостепенно. И если толстый человек сделал мне плохо, я не стану думать о нем в контексте его проблем с весом: вес не делает людей плохими или хорошими, не является причиной мудацкого поведения, а значит осуждать за вес — это показатель недалекости. Я стараюсь избегать этого, это вешает шоры на глаза, лишая возможности широты кругозора. Очень плохое чувство, особенно для человека, который связал свою жизнь со спортом с целью серьезной работы, заработка, каких-то идей относительно помощи другим.

— Как вы себя поддерживаете в моменты, когда совершенно не хочется вставать и что-то делать?

О, это просто! Достаточно посмотреть на мои старые фотографии! Моментально хочется жить и работать, бежать в зал, сверкая пятками, писать мотивационные тексты, изучать материалы, развиваться и самосовершенствоваться. Хороший психолог, глядя на них, моментально все поймет. Лучшей мотивации я пока что для себя не придумала.

— Честно признайтесь — срывы бывают?

Нет, срывов в значении «на все плюнула, наелась тортов» — не бывает. Мой режим питания подразумевает употребление любимых продуктов, просто изредка, запланировано. И если я вдруг съела чего-то больше, чем запланировано — на праздники, например — я знаю, что делать. Такой подход позволяет мне жить полноценной жизнью безо всяких «срывов». Также есть ряд продуктов, которые я попросту разлюбила в процессе работы над собой: нет желания употреблять их, банально невкусно.

— Участвуете ли вы в соревнованиях?

Я сейчас готовлюсь к осенним соревнованиям по фитнесу и бодибилдингу, которые будут проходить в Санкт-Петербурге ближе к концу октября. Номинация — фитнес-бикини.

— Какие у вас планы на этот и следующий год?

Если говорить о фитнесе, то, собственно, подготовка к соревнованиям и участие в них, если все пройдет хорошо, то и в следующих. Развитие моего проекта «Хочу=Могу» и программ похудения. Получение дипломов инструктора тренажерного зала и персонального тренера. А также создание ПДФ-книги на тему «Качество тела — качество жизни» для новичков с видео, разными интересными фактами, которые мало где можно найти, написанных простым и понятным языком: о работе над собой, спорте, питании, распространенных ошибках, разных хитростях, и так далее. Книжку эту я хотела бы в дальнейшем издать в бумажном варианте, но это как пойдет. Считаю, что для полутора лет этого более, чем достаточно.

Беседовала  ArLe
Знаете интересного кандидата для интервью? Расскажите нам о нем!

@темы: Не моё

---

24.04.2014 в 07:26

Пишет  Sideburn004:

Милота какая сутра!

22.03.2014 в 22:54

Пишет  Къёха:

Сердца

Оно же на АК

@темы: Не моё

---

17.04.2014 в 15:36

Пишет  skunsa:

С шестом

+5

@темы: Не моё

---

31.03.2014 в 18:54

Пишет  Naked_Truth:

Девачковый пост
Хо-хо, мои няшки приехали! Теперь можно сказать спасибо Джилл за рекомендацию сайта.
Во-первых, очень хорошо все упаковано было, даже при желании ничего не могло побиться или помяться. Ехало из Кореи авиа почтой 2,5 недели. К сожалению, почта меня подвела, там по трекинговому номеру до сих пор написано, что все находится в Корее (и Китае, т.к. мне еще и оттуда посылка доехала одновременно с этим), хотя с почты уже пришли извещения.
Все очень мимимишное, все хочется сожрать Все очень приятно пахнет, даже затирка для пор. Отдельно порадовали тестеры: я заказала за деньги 3 тестера, думала, там одна штучка, а прислали каждого штук по 10 + 2 пакетика бесплатных тестеров на разные продукты, что очень приятно и сразу хочется и дальше заказывать на их сайте.
Вот мои няшки, не знаю, с чего начать))

пакетики с тестерами

@темы: Не моё, Косметика

---

01.04.2014 в 13:39

Пишет  t_nesmeyana:

Тоже хочу
Вы мне называете фандом, я вам отвечаю по пунктам:

1. Персонаж "обнять и плакать"
2. Персонаж, которому хочется вправить мозг
3. Любимый мудак
4. Персонажи, которых хочется держать подальше друг от друга
5. Пейринг, который вызывает больше всего боли
6. Пейринг "да трахнитесь уже наконец"
7. Пейринг "как я мог это зашипперить"
8. Пейринг, от которого кровоточат глаза

спросите меня про ГИ

Торолоки для Sherriss

1. Хиддлс же) Обнять и плакать - это про него.
2. Тор. Очень хочется. Его же молотом.
3. Локи. Хотя он не то чтобы мудак, скорее обаятельная сволочь)
4. Джейн и Тора
5. Один/Локи
6. Торолоки
7. Тони/Беннер
8. Локи/Наташа - ноупноупноуп

Токио Отель для Lava T Hotson

1. Том
2. Понятия не имею. Нет такого)
3. Билл
4. Билл и Андреас - не нравится мне этот блондинчик, ноуп
5. Дэвид/Том
6. Билл и Том, тут без вариантов хдд
7. Бушидо/Билл
8. Пежич/Билл

Мятежный дух для Queen Arizona

1. Пабло
2. Да половине персов хочется время от времени там вправить мозг. Но Мия и Соня, по-моему, в числе первых
3. Блас Эредиа
4. Мия и Пабло, мейби
5. Мартин Андраде/Соня Рей
6. Конечно, Марисс и Пабло были моей любимой парой, но это канон... А из неканона это Блас/Лухан. Очень уже прям хотелось этих двоих вместе. Жаль, что Блас того...
7. Рокко/Вико
8. Мия/Хуакин/Марисса - брррр, ненавидела

Ходячие для джейми ли

1. Карл
Я иногда прихожу в ужас от того, как он себя ведет, но из-за этого обнять его и плакать хочется еще больше
2. Рик, Андреа, Шейн, Карл, София... дальше продолжать? Многим персам на протяжении всего сериала (я смотрю только сериал) хочется вправить мозг или просто встряхнуть. Детям чаще всего из-за неосторожности, которая приводит к печальным последствиям. Взрослым... по разным причинам. Впрочем, из всех перечисленных Шейн, имхо, единственный заслужил свою участь.
3. Обаятельных мудаков в сериале, по-моему, нет. Не Мерла же называть, я его терпеть не могу. А Дерил не мудак, хоть иногда и пытается им стать. Так что вот этот парень:

Ужасно обаятельный ходячий, еще с первой серии его запомнила.
4. Шейна от Лори и Рика, Андреа от Губернатора
5. Губернатор/Андреа
6. В этом сериале у меня нет желания кого-то друг с другом спаривать, если честно. Но мне очень нравится пара Кэрол и Дерил. Однако, наверное, не как любовники. Нет, точно не как любовники.
7. ну вот опять нет у меня шипа в этом сериале хотя... я посмотрела недавно первую серию последнего сезона, и мне понравились Карл и та симпатичная блондинистая двенадцатилетка
8. Шейн/Лори

ТинВульф для St. Dante

1. Дерек, кто ж еще
2. Скотт Временами Эллисон и Лидия. Джексон. Джефф
3. Питер, Джексон
4. Джеффа от Дерека хочется держать подальше, очень далеко
А если говорить о реально персах, то Кейт и Дерек
5. Кали/Джулия
6. Стерек, оф кос
7. Питер/Лидия
8. Итак, начнем... бггг шутка
любой пейринг с шерифом, это как за собственным отцом подглядывать. бррр
остальные не мои пейринги у меня баттхерта не вызывают, я к ним просто равнодушна. Айзек/Эрика, например, Эйдан/Лидия, Скотт/Айзек (хоть я и писала по ним фик... но, нет, это позволило мне понять, что не то), Джексон/Стайлз, Денни/Стайлз и так далее.

Дайри для St. Dante

Сделаю два варианта для ПЧей из старого и нового фандома
Заранее прошу прощения у всех)

Дайри Токиохотель

1. Фрау Медс. Ее сейчас на дайри нет, но когда была, у меня постоянно возникало это желание
2. упс, опасный вопрос
Анхесепаатон Ра
но это бесполезно
3. Драг
4. Цестеры и Ёбиллисты, гопники и детколюбители
5. ээээ, у меня есть такой пейринг, но я не буду его озвучивать из уважения к обеим половинкам, тем более что обе девушки на меня подписаны
6. Шерри и Риз, простите хдддд
7. Яна/фотоаппарат
8. любой, что разбивает мой ОТП!!!111 даже если "разбивателя" я тоже нежно люблю

Дайри ТинВульф

1. Мне заранее хочется обняться и поплакать вместе с Тори
2. снова этот опасный вопрос хддд Хейтерам и хомякам разных мастей
3. Водолей бггг
4. Фиалочных авторов от анонов АТВ
5. и снова есть такой пейринг, и снова не буду его озвучивать, он из питерской стаи
6. бляяя как сложно-то хддд
если я скажу Амораллес и билли, меня сожрут? выгонят из команды?
7. Пусть будут Водолей/Рисоватор, я не могу больше ничего придумать
8. Сабира/ГС
сама себе придумала, сама сквиканулась хдд

Голодные игры чисто для себя
раз уж никто не спросил

1. Финник, он же такой душка, а вынужден так страдать
2. мммм Гейл, местами его сильно заносит
3. Хеймитч
4. Китнисс и любое правительство
5. Пит/Китнисс/Гейл
6. Финник/Китнисс
7. Хеймитч/Финник
8. Сенека/Финник

Ну надо же, не по всем пунктам присутствует Финник

@темы: Не моё, Tokio Hotel, Teen Wolf

---

23.08.2013 в 01:49

Пишет  Xomaaa:

Teen Wolf Revelations Season 2

TW Revelations 25.06.12 (2.05)



TW Revelations 13.08.12 (2.12)

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

02.10.2013 в 20:53

Пишет  Xomaaa:

The Internship 2013 (english)

пока только на английском

The Internship + английские субтитры

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

01.01.2014 в 05:28

Пишет  Санри:

Список сериаломана
оффтоп - то, что брошено.
Жирно - в процессе.

1. 3rd Rock from the Sun
2. Alphas
3.American Horror Story
4.Angel
5. Bates Motel
6. Battlestar Galactica
7. Being Human (UK)
8. Blood Ties
9. Bones
10. Breaking Bad
11. Buffy the Vampire Slayer
12. Castle
13. Common Law
14. Charmed
15. Chuck
16. Dexter
17. Dr. Horrible's Sing-Along Blog
18. Doctor Who
19. Firefly
20. Futurama
21. Ghost Whisperer
22. Glee
23. Grimm
24. Halo 4: Forward Unto Dawn
25. Hannibal
26. Haven
27. Hawaii Five-0
28. Hemlock Grove
29. Heroes
30. House, M.D.
31. How I met your mother
32. Identity
33. Kommissar Rex
34. Kyle XY
35. Law&Order: UK
36. Legend of the Seeker
37. Lexx
38. Lie to Me
39. Life on Mars (UK)
40. Merlin
41. Misfits
42. NCIS: Los Angeles
43. Numb3rs
44. Prison Break
45. Psych
46. Pushing Daisies
47. Queer as Folk (US)
48. Sherlock
49. Skins
50. Spartacus: Blood and Sand
51. Star Trek
52. Supernatural
53. Teen Wolf
54. The 10th Kingdom
55. The A-Team
56. The Big Bang Theory
57. The Carry Daries
58. The Hollow Crown
59. The Hour
60. The Dresden Files
61. The New Normal
62. The Simpsons
63. Strike Back
64. Strange Days at Blake Holsey High
65. Suits
66. The Walking Dead
67. Torchwood
68. True Blood
69. Vikings
70. White Collar
71. Xena: Warrior Princess

На очереди:

Almost Human
Awkward.
Babylon 5
Dracula
Monday Mornings
Nip/Tuck
Once Upon a Time
Peaky Blinders
Scrubs
The Tudors
Whitechapel

@темы: Не моё

---

30.01.2014 в 01:42

Пишет  Санри:

aww!

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

24.07.2012 в 13:57

Пишет  Teen Wolf Fest:

Т3-09. [о.з.] Дерек/Стайлз | стая
1. Дерек формирует стаю (Скотт, Айзек, Эрика, Бойд, Джексон и Лидия), но у каждого есть причины не вступать в нее. У кого-то - страх, у кого-то - нежелание подчиняться. Дерек уговаривает кнутом, Стайлз - пряником. Акцент на том, что Дереку просто необходима стая, а бесится он только от того, что не может совладать с подростками. Благодарность Стайлзу за то, что тот действует мягко и все же собирает стаю для Дерека.
2. Материнский инстинкт Стайлза, или как здоровые оборотни прячутся за простого человека.

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

13.03.2014 в 14:08

Пишет  supergirls just fly...:

You know Diego and Sid from that movie Ice Age? That is exactly who they are!

(с.)

badassbilinski.tumblr.com/post/79381490226/you-...

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

15.03.2014 в 15:14

Пишет  LiluKris:

О_о акртиса Элисон...в общем, если и через 10 лет останется такая, то вампир )))

 ajida:

Если бы Дерек такого Стайлза полюбил, ему бы точно пожизненное грозило, но шериф бы его прежде пристрелил

(с)

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

23.08.2013 в 23:30

Пишет  lisunya:

Это уже диагноз
Название: Это уже диагноз
Автор: lisunya
Бета: по-прежнему нету
Пейринг: Дерек Хейл/Стайлз Стилински и еще парочка в «приемные часы» заглядывает
Рейтинг: R
Жанр: ангст, hurt/comfort, юмор (что правда мой, специфический)
Размер: миди (34 стр. или ≈18,5 тыс. слов)
Статус: закончен
Саммари: Дереку Хейлу нужно поставить диагноз Стайлзу Стилински. Думаете, это легко?

– Да ладно тебе, чувак, ты загибаешь.
– Да Стайлз, я те точно говорю: этот Питер, с ним определенно не всё так просто. Взять хотя бы то, что он предпочитает работать в ночную смену. Даже моя мать не любит работать в ночную смену, а у нее больше 10 лет медсестринского стажа. А этот Питер, он даже не врач… Ну, то есть он чё-то типа пластического хирурга, но счаз-то он работает главврачом. А ни один «главный» – будь он даже главным по парковке – не будет работать сверхурочно! Я это по собственному отцу знаю!
– Извини, бро, но гол не засчитан: мой же работает.
– Питер – не твой отец! Говорю тебе, он чего-то темнит. Лыбится без причины, сидит на своей протеиновой диете, ненавидит синий цвет, от него странно пахнет…
– А еще он спит с твоей мамой.
– И это тоже!
– Чувак, как для мамы твоя мама очень даже ничего.
– Стайлз! Мы говорим о моей маме! Ма-ме! Я тебе не Стифлер какой-нибудь.
– Скотт, я просто к тому, что твоя мама… Она ведь еще не старая… И вообще… Вот мой отец после маминой смерти, он на других женщин даже не смотрит, говорит, это было бы предательством. Но с твоими предками, там же совсем другая история. Ты ведь и сам не считаешь, что твоя ма обязана хранить верность твоему отцу, ведь правда? А Питер… Ну, это не худший вариант… Наверное…
– Да ты бредишь, Стайлз Стилински. Просто бредишь, слышишь? И Питер Хейл для моей мамы – это вообще не вариант. Пусть с ним твоя Лидия встречается.
– Она несовершеннолетняя, его посадят.
– Ох если бы!
Стайлз тяжко вздыхает и сползает с кровати. Решительно дернув Скотта за плечо, он прерывает бессмысленные метания друга по своей комнате.
– Серьезно, Скотт, помимо его парфюма, что конкретно тебя в нем выбешивает?
– Ну, много всего. Но фиговей всего, когда он этак приторно улыбается и называет меня «малыш».
Стайлз встряхивает головой и вскидывает руки, признавая поражение.
– Ну хорошо, за это его точно стоит убить. Я стащу у отца пистолет и наручники, а ты у Дитона ружье с тем снотворным, для животных. Подстережем этого Хейла на стоянке возле его больницы и… И на полгода под домашний арест. Потому что мне отец вовек не простит своего табельного оружия, а тебе мать – свою загубленную личную жизнь. Которая у нее только-только начала налаживаться. Нет, Скотт, она ничего нам не скажет. Я ж знаю миссис Маккол. Она будет просто на нас смотреть. И нам будет стыдно-стыдно-стыдно! От этого взгляда мы сами захотим удавиться. И тогда этому Питеру-доктору-чтоб-его-Хейлу придется делать нам искусственное дыхание. Рот в рот!
– Фу, чувак! Это было жестоко! Хуже, чем фраза про симпатичность моей мамы!
– Скотт, я просто хочу, чтоб ты пришел в себя. И ушел от меня. Потому что мне еще уроки делать. Потому что Харрис после моего недавнего «подвига» задал мне индивидуальное сочинение, и я как подумаю о нем, так жить не хочется.
– Верю, у тебя даже глаз дергается.
– И поджилки тря…
Закончить Стайлз не успевает: какая-то неведомая сила подхватывает его как ураган из страны Оз и со всей своей волшебной силы грохает об пол. Глухой стук, с которым его голова соприкасается с полом, – это последнее, что он запоминает. Как Скотт испуганно зовет его отца, попутно пытаясь набрать на мобильнике свою маму, Стайлз уже не слышит.

***
– Дерек, родной мой, вот ты где.
Вот черт! А ведь спасение было так близко: до заветной двери с чудной надписью «Выход» оставалось каких-то пару метров. Иногда Дереку начинало казаться, что у дядюшки просто какой-то нечеловеческий нюх на нужных ему людей. И улизнуть от вышедшего на «охоту» Питера удавалось крайне редко. Просто до обидного редко.
– Дядя.
– Как хорошо, что ты помнишь, что у тебя еще есть семья.
Можно подумать, что кто-то в американском медицинском сообществе позволит ему об этом забыть! Да в США нет ни одного штата, в котором бы не нашлось врача, считающего будто Дерек получил должность главы отдела диагностики Бейкон-Хиллс-Хоспитал по протекции успешного родственничка, а не за личные достижения. И Дерек уже замахался убеждать всех в обратном. В принципе, ну и черт с ним, с американским медицинским сообществом. У доктора Дерека Хейла есть команда, которая ему верит. Верит ему и в него. А остальные могут смело гулять лесом. Всё равно волков в Калифорнии уже лет 60 не видали.
Питера слухи о внедряемой им во вверенной ему больнице политике фаворитизма тоже не особенно волнуют. И пусть недруги сколько угодно болтают, что у бывшего пластического хирурга недостаточно квалификации для должности главного врача ведущей больницы штата, потому-то он, мол, и пытается расставить на ключевые посты преданных человечков, чтоб они прикрывали ему тылы – Питеру плевать. Потому что, во-первых, не пытается – а уже давно расставил. А, во-вторых, пусть себе болтают, на деле последнее слово всё равно всегда остается за ним. И пока доходы больницы растут, администрации плевать, кого он там и на какие должности ставит.
Их больница одна из лучших на всем западном побережье – во многом именно благодаря их диагностическому отделению. И его придурочному племяннику. Который слишком много рефлектирует и комплексует по поводу того, кто и что сказал, вместо того, чтоб заниматься делом и прославлять их род. Ну, на худой конец продолжить его. Плевать, что он гей, для чего-то же люди придумали искусственное осеменение и суррогатных матерей. Питеру после ожогов, полученных во время пожара, в котором они с Дереком и Лорой потеряли всю остальную семью, радость отцовства уже не светит. У него и до пожара были проблемы по этой части, а уж теперь-то… И глядя на сына своей любовницы он этому втайне даже радуется… ну так, чуть-чуть. Лора связалась с этими сумасшедшими защитниками животных и, спасая волков, умудрилась простудить себе придатки. Ей их теперь лечить и лечить. И еще вопрос поможет ли ей то лечение. Так что как ни крути, а Дерек крайний. Ему и карты в… ну да, в руки, по-другому ж его сперме с женской яйцеклеткой, увы, не встретиться. Разве что выпьет и перепутает малость (нынешние девицы любят короткие стрижки да и плоскогрудых среди них полно), но на пьяное зачатие Питер – как врач – категорически не согласен. Лучше уж искусственное осеменение. Но сначала…
– У меня к тебе дело.
– А у меня закончилась смена.
– Дерек, Дерек, – Питер укоризненно качает головой. – Мы ведь врачи, спасатели человеческих жизней. Нельзя спасать жизни исключительно по расписанию.
Дерек стискивает зубы, не позволяя раздраженному вздоху вырваться из горла, и наконец поворачивается к дяде. Опыт общения с родственником подсказывает ему, что разговор будет долгим. И, наверное, неприятным. С Питером почему-то всегда так. Если верить народной мудрости, то в этом не только дядина, но и его вина. Но Дерек и так винит себя слишком во многом, винить еще и в этом он просто отказывается. Поэтому просто стискивает зубы и готовится огрызаться. Вряд ли, конечно, это что-то даст, но он ведь Хейл, а в его роду не привыкли сдаваться без боя. Жаль только, что Питер тоже из хейловского рода.
– Держи.
– Что это?
– Медицинскую карту не узнаешь? О, Дерек, как же так? Но докторский халат от медсестринского ты еще отличаешь?
– О да, один такой халат как раз был на медсестре из приемного покоя, вместе с которой я спускался сюда на лифте, мы мило поболтали, и если бы в больницу поступил кто-то в крайне тяжелом состоянии или еще какой-нибудь «интересный случай», уж мне бы она сказала, раз уж это мой профиль. Но раз такие к нам не поступали, то мой докторский халат может спокойно повисеть себе в шкафчике до следующей смены. А я могу отдохнуть. Могу ведь?
– Можешь, конечно.
Дерек разворачивается и устремляется к заветной двери. Чтобы замереть на пороге. Питер молчит. Но не уходит. И молчит. Остановить не пытается даже укоризненным вздохом. Но ведь как молчит, сволочь!
– Ладно, в чем подвох? – Дерек возвращается и буквально вырывает из дядиных рук бледно-желтую папку. – Стилински? Знакомая фамилия.
– Наш шериф. Это его сын. Единственный.
– Ты просрочил штраф за неправильную парковку?
– Я встречаюсь с матерью его лучшего друга. Ну, ты в курсе. А вот какой ее сынок, Скотти, – гаденыш, ты, уверен, и не догадываешься. Так и норовит вставить мне палки в колеса. Слышал бы ты как раздражающе он сопит под дверью нашей спальни, вуйарист малолетний! Под такой аккомпанемент даже у подводника, сошедшего в свою первую увольнительную, не встал бы. Таскается везде за нами хвостиком, волчонок недобитый. Умудрился поцарапать мне машину своим великом, типа случайно. А недавно вообще добавил сахар в мой салат из отварной моркови. А у меня диета! Мне сахара нельзя!
– И ты хочешь ему отомстить, жестоко замордовав его лучшего друга клизмами и уколами?
– Наоборот. Я хочу, чтоб ты его спас. И я мог бы в красках и лицах описать Скотту, ценой каких неимоверных усилий мы с тобой буквально вытащили его лучшего друга с того света. И за это он нам по гроб жизни – своей – обязан.
– А выразить свою благодарность он может, перестав сопеть у вас с Мелиссой под дверью?
– Это как минимум. И никакого сахара. И чтоб в колледж поступал где-нибудь в другом городе. А еще лучше – штате. Европа – так вообще идеальный вариант.
Пару секунд Дерек пытается взглядом донести до дяди, что он думает о его «гениальном» плане – но в ответ получает лишь безмятежную улыбку, олицетворяющую непоколебимую уверенность в своей истинной правоте. Позволив себе всё же раздраженный вздох (больше похожий на рык), Дерек утыкается в историю болезни.
– Ты должно быть шутишь, да? Обморок? Обыкновеннейший обморок? Ты это серьезно? Вот от этого я должен его спасать? «Ценой неимоверных усилий»?! Мой пятничный трах накрывается медным тазом, потому что у какого-то 16-летнего пацана эмоциональное перенапряжение, переутомление или недосыпание?
– Дерек, драгоценный ты мой… и я сейчас это в буквальном смысле: ты же не забыл какое финансирование я умудрился выбить твоему отделу? Боюсь, ты кое-чего не учитываешь в этой ситуации. Например, того, что мое терпение на исходе. И я не только наш разговор имею в виду. По вине Скотта у нас с Мелиссой уже две недели секса не было. Еще чуть-чуть – и я сорвусь на маленького гаденыша. А Мелисса – как всякая нормальная мать – вынуждена будет встать на его сторону. И наша совместная жизнь закончится, так толком и не начавшись. Улавливаешь, нет? Я имею в виду: мне придется съехать от нее. А договор аренды на свою бывшую квартиру я уже разорвал. То есть мне придется пожить у тебя. Правда, у тебя нет гостевой спальни. Но это не беда. Кровать-то у тебя двуспальная? Во всяком случае в качестве подарка на новоселье ты мне именно двуспальный матрас заказывал. Вот и поспим с тобой на одной кровати. Сольемся в сонных объятиях, как альфа и омега. И по пятницам, и по субботам, и во все дни недели. Причем не одну неделю, а этак пару месяцев. Хорошую квартиру сейчас ведь трудно найти, согласись. Ну так как: спасаем юного Стайлза или идешь трахаться? Напоследок.

После дядиного ухода Дерек еще пару минут стоит посреди коридора, тупо пялясь в медкарту. Мозг категорически отказывается воспринимать информацию. А сам Дерек отказывается еще и сегодня оставаться без траха.
«Две недели без секса, тоже мне! Ох, Питер, мне бы твои проблемы. Я вот второй месяц только с работой и трахаюсь. Ну, и с теми полудурками, что я по собственной дурости набрал себе в команду. Хотя Айзек и ничего так… Черт, нет! Никаких романов на работе! И вообще – просто нет. Мне только его семейных проблем для полного счастья не хватает, можно подумать, своих мало. Так или иначе, хрен тебе, Питер. Вот просто, х-р-е-н тебе. Если уж ты заговорил об альфах, то единственный и неповторимый альфа тут я. И, в конце концов, я альфа со стаей. Должно же это делать меня сильнее? Давать хоть какие-нибудь преимущества?»
– Алло, Бойд? Выходные отменяются. Чтоб все трое были в моем кабинете через полчаса. Возьмете там со стола медкарту на С.Стилински, проведете ему за эти выходные полную диагностику. За ближайшие два дня вы должны знать о его физиологическом состоянии ВСЁ. Каждую пластиночку перхоти на учет чтоб поставили. А я в понедельник вернусь и проверю.

Начинать рабочую неделю со встречи с непосредственным начальником – это плохая примета. Ну, говорят, удачи не будет. А если начальник еще и приходится родным дядей – тут поневоле станешь суеверным. Ведь надо знать его дядю. Так что, как правило, Дерек старался таких встреч избегать. Да еще на голодный желудок. Но куда ж тут сбежишь, если предусмотрительный дядюшка поджидает прямо в подземном гараже аккурат возле места парковки?
У Дерека, правда, мелькнула мысль задавить дядю на фиг, чтоб не мучил племянника, но хитрый Питер притаился за колонной, и Дерек заметил его уже после того, как скинул скорость, чтобы загнать свою «зверюгу» в парковочное «стойло». Так что пришлось смириться с тем, что на такой скорости задавить на смерть не получится, а калечить не резон: всё равно откачают, у них же одна из лучших больниц на западном побережье, а дядя после этакого фортеля только злее будет.
А он и так уже зол достаточно, это и слепому дураку ясно. Ни слепым, ни дураком Дерек себя не считал, хоть и косил под них периодически. Особенно в общении с родственниками. Впрочем, родня в долгу не оставалась. В роду Хейлов в долгу вообще быть никто не любил. А когда о возможных долгах напоминали – тем более.
– Я дал тебе всё. Всё, что у тебя сейчас есть…
– Жизнь мне дали папа с мамой. Имя было дедушкиной идеей. Вот эту машину…
– Заткнись, Дерек. Потому что если ты не заткнешься сейчас – у тебя как минимум до вечера заткнуться больше не получится. – Питер демонстративно вытаскивает из нагрудного кармашка свой мобильный. – Еще одно слово мне поперек – и я набираю Лору и говорю ей, как ужасно ее брат по ней соскучился. Что ж это она не звонит ему так долго? Он же тут весь извелся. Ни черта работать из-за этого не может! Ты ведь из-за этого ни черта не работал все выходные? И ее сестринский долг…
– Ладно, я понял, – обреченно вздыхает Дерек.
– Заодно тебе придется понять все тонкости проекта, над которым она сейчас работает. Потому что мы, Дерек, все мы, Хейлы, очень любим милых пушистых животных, ведь правда, Дерек?
– Слушай, не перегибай. А то ж с нее станется в порыве вины и родственных чувств приехать в гости. Вместе со своими милыми пушистыми животными. И будет как в тот раз, когда мы ее серпоклюва буквально в метре от операционной заловили. Эта пташка мне тогда чуть глаз не выклевала. А Лора чуть второго не лишила, когда я этой дряни случайно крыло сломал. И не надо делать вид, что решение перекрасить стены в розовый цвет – «чтоб любую лорину заразу на их фоне сразу видно было», – передразнивает он дядюшку, – так вот, не делай вид, что «розовое решение» далось тебе легко.
– Значит, не доводи меня до новых аналогичных решений!
Дерек скрещивает руки на груди, голос его так и сочится ехидством (что поделать, если ехидства в нем так много, что внутри оно просто не держится?):
– Судя по твоему настроению мои «волчата» ни черта не нашли. Можешь, не отвечать, это был не вопрос. Что они ни черта не найдут – за это я тебе отвечал еще два дня назад. Но ты решил, что наше дорогостоящее оборудование не должно простаивать даром. Ладно, я пошел тебе навстречу. Знакомая папочка, – Дерек кивает на историю болезни, которую Питер прижимает к себе, будто самка спасенного из охотничьих лап детеныша. – Она, кстати, стала заметно толще. Это ведь анализы, да? Все, что мои интерны смогли придумать. А у них богатая фантазия, между прочим. Уж я-то знаю, я их за фантазию и держу, не за знания же! Знаний им пока не хватает, но с фантазией всё в порядке. И со С. Стилински, судя по твоей перекошенной морде, всё окей.
– А вот с моей личной жизнью – нет! Потому что Скотт, успокоенный твоими придурками, преспокойно проторчал все выходные дома. Преимущественно под нашей с Мелиссой дверью. И это вместо того, чтобы дрожа от страха трепетно держать лучшего друга за руку, пока ему… ему… – Питер судорожно роется в истории болезни. – Что ж ему еще не делали-то? Черт, и вправду, хорошая фантазия…
Фирменная ехидная ухмылочка расползается по дерековому лицу сама собой. Он бы еще и насвистывать начал, но с мстительного дядюшки еще и вправду станет позвонить Лоре. Ладно, Дерек добрый, он…
– А, вот! Биопсию ему еще не делали!
Он офонарел.
– Что-что ему сделать? Ты вправду предлагаешь мне диагностировать ему рак? На основании обморока?
– Ну, диагностировали же твои «волчата» мистеру Харрису волчанку? На основании головной боли. И даже начали лечить его мигрень блокаторами ФНО-α. Хорошо, что не долечили. До гроба. – Дерек беззвучно чертыхается сквозь зубы, отворачиваясь, и засовывает стиснутые кулаки в карманы. – Да-да, племянничек, я в курсе откуда у твоей команды взялась эта милая кличка – «волчата». Это всё-таки моя территория, большой хмурый волк Дерек. Я тут альфа. И знать как именно пакостят в свободное от моего присмотра время мои беты – это моя работа. Также как и вытаскивать их хвосты из всяких «капканов». Если бы Харрис тогда подал на тебя в суд за неправильный диагноз – на тебя, а не на твоих интернов, ты же это понимаешь, не так ли? – ты мог бы лишиться лицензии. Или до конца своих дней стать милым сельским доктором. Вроде старины Дитона. Который со всей своей гениальностью вынужден теперь лечить инфлюэнцу у бабушек и флюсы у подростков. Пока ты прикалывался над своими «волчатами», в остроумии там изгалялся – я уламывал Харриса замять это дело и практиковался в дипломатии. И лучше тебе не знать, как именно мне удалось заставить его заткнуться. И уж тем более об этом не стоит знать Мелиссе. Она милая женщина, конечно, но немного консервативна в постели… Хм. Ладно, проехали.
Питер смущенно передергивает плечами. Мнется пару минут. И первым протягивает «оливковую ветвь»:
– Дерек, я знаю, что порой кажусь тебе циничным ублюдком. И иногда я сам даю тебе повод считать, что пошел в медицину только из любви к хорошеньким медсестрам… Но нет, я не пытаюсь сейчас сыграть на твоем чувстве вины или стребовать с тебя родственный долг по векселю. Просто подыграй мне немного. Чуть-чуть. Зайти к Стайлзу лично. Нахмурься, пока читаешь его карту. Ну, как ты это умеешь. Помолчи многозначительно. И намекни его отцу, что Стайлзу будет полезно, если его после школы проведают друзья. Посидят у него хоть часок. А не сразу помчатся домой. К нам под дверь! А к среде мы его, так уж и быть, выпишем. Ну что ж теперь, если всё в порядке…

Иногда Дерек спрашивает себя: почему дядя? Почему в том до обидного – до смерти обидного – дурацком пожаре не спасся кто-то другой? Ведь такой же огромный был выбор. И даже если не мама с папой… Даже если не тетя Джоди… Господи, ну ведь были же еще малыш Марк и крошка Сейди. И дедушка Томас. И мамин младший кузен Джейк, приехавший представить клану свою молодую жену. Дерек так и не запомнил, как ее звали… Подсознательно он и не хочет этого помнить. Если груз вины итак не подъемен, к чему добавлять еще одну сизифову гирю на эту чашу весов?
Да, Дерек чувствует вину. Отец ведь именно его просил заехать в жилищную контору по пути со школы и вызвать электрика. А он торопился на свидание, ему было не по пути. Он решил: подождет. Он решил: ерунда. Он решил, что это неважно. Когда тебе семнадцать лет и джинсы распирает от гормонов – для тебя на этом свете есть дела поважней дурацких правил противопожарной безопасности. Какое вообще отношение имеют правила с выцветших плакатов в школе к реальной современной – твоей – жизни? Да они ж еще для твоего деда писались! Сто лет назад. А свидание у тебя сегодня. Эти плакаты здесь который год висят и еще столько же трещины в штукатурке прикрывать собой будут. Значит, ничего страшного, если электрик заглянет к ним не в пятницу вечером, а в понедельник после обеда. Дерек заглянет в контору перед уроками. Ничего страшного не случится. Если бы дело реально было так серьезно – отец бы заехал сам. Или попросил бы Питера. И, кажись, мама собиралась сегодня в город за какими-то специями для воскресного барбекю… Точно, она наверняка заедет в контору. Вот железобетонно. Просто она забыла сказать об этом отцу, вот тот и попросил Дерека. И Дерек заедет. В понедельник. Если никто не вызовет электрика раньше.
Когда тебе семнадцать лет – безопасность семьи не кажется приоритетом. Потому что в семнадцать чувствуешь себя бессмертным. И всех окружающих, соответственно, тоже считаешь такими же. Ну, кроме разве что докучливой физички, вот ее-то – если во Вселенной есть хоть квантовая частица справедливости – точно переедет дальнобойщик, стоит ей только выйти на проезжую часть.
Когда тебе семнадцать лет – ты больше беспокоишься о том, чтобы не наступить в какую-нибудь дрянь своими новыми «найкс», чем о какой-то гипотетической херне, которая только может – причем совсем не факт – случиться, если ты не будешь «хорошим мальчиком». Быть «хорошим мальчиком» – скучно. Бояться из-за каждого «может быть» – не круто. Отменять свидание, на котором тебе наконец-то обещали «дать», по какой бы ни было причине – это полный отстой.
Терять почти всю семью в семнадцать… Для этого нет слов. Для этого даже ощущений нет. Чувства, эмоции – всё это приходит потом. С осознанием. Когда бредешь по кладбищенской грязи, наплевательски загребая прелую листву новыми «найкс», последним подарком отца. И мысли, что «уже не девственник» – почему-то не греют как раньше. И ты готов быть «хорошим мальчиком»… черт, да ты даже готов быть «хорошей девочкой» – если бы это вернуло… хоть что-то. Хоть что-то из того, что уже никогда не вернется.
Тебе семнадцать. Еще вчера ты был бессмертным крутым «уже мужиком». А сегодня ты смертный сирота в размокших ботах. В дурацком черном костюме, который одолжил кто-то из школьных друзей. И, наверно, его надо вернуть… Только ты не помнишь кому.
И больше нет ни папы. Ни мамы. Нет тети Джоди. И малыша Марка с крошкой Сейди. И старого ворчуна деда Томаса. Нет больше маминого младшего кузена Джейка, приехавшего представить клану свою молодую жену. Господи, ну как же всё-таки ее звали?
Остались только Лора и Питер. «Жадина-говядина» Лора. И «занудный выпендрежник» Питер. И больше никого. Даже тебя самого на самом деле больше не осталось…
И иногда ты спрашиваешь себя: почему именно они?
Почему Лора, которая до сих пор после каждого неудачного свидания заявляет, что порежет себе вены? Которая после пожара кинулась спасать всех подряд, постоянно рискуя собою? Ни капли не ценя оставленную ей жизнь… Без тени сомнения ложилась под строительные краны, протестуя против сноса старого парка. Без прививок кидалась в Африку спасать шимпанзе. Или бабуинов, Дерек никогда не был силен в зоологии. Потом спасала серпоклювов чуть ли не ценой обоих глаз своего единственного брата. А потом ценой собственных обморожений спасала в Йеллоустоне волков. Помимо обморожений еще были сломанная лодыжка, столбняк, вывихнутое запястье, Пятнистая лихорадка Скалистых гор, семь видов аллергии и еще туева куча всевозможных растяжений и прочих неприятных с точки зрения здоровья «мелочей». То есть мелочами их называла сама Лора, а вот Дерек как врач, узнавая об очередной «случайной неприятности», каждый раз с замиранием сердца высчитывал вероятность летального исхода и думал: чего ради? Зачем рисковать так глупо? Зачем опять и опять подставляться стерве-судьбе под удар? Зачем сестра не ценит оставленную жизнь? И, может, тогда лучше было бы, если б кто-то другой… Но Лора – это всё-таки Лора. Своя, родная. Поэтому гораздо чаще возникал вопрос…
А почему Питер? Ну вот почему? Порою Дереку казалось, что тот и сам не рад. Может, отец и его просил заехать к электрику? А, может, дядя считал, что спасенная жизнь – недостаточная компенсация за необходимость присматривать за «безмозглыми щенками» брата. Он ведь с детьми-то ладить никогда не умел. Не только со Скоттом. И Дерек, и Лора, и Марк с Сейди – никто из них не горел любовью к «доброму дядюшке». Питер был скучный. Играться не умел. Вину за разбитую вазу на себя никогда не брал. Еще и сам мог подзатыльник отвесить, когда уговоры не помогали. А его уговоры никогда не помогали: серо-зеленые бумажки, которые он предлагал поначалу для «самолетиков» были маловаты, разрисовывать изображенных на них дядечек было скучно, а к тому времени, как племянники осознали всю пользу предлагаемых дядей «франклинов» – Питер вдруг вздумал перейти на тупые конфеты. Он всё делал невпопад. Не так. Неловко. Странно и не смешно. Его «коза» была жуткой. Сказки – скучными. Он сам – стоило ему остаться с племянниками наедине хоть на пару минут – испуганным и неуклюжим. За всю свою жизнь он так и не научился этому жизнеутверждающему искусству – влюблять в себя детвору. Пока была жива семья – такого умения от него и не требовали. Ограждали даже, всеми возможными способами. Ведь наш Питер «не может», «у него никогда не будет своих…», «ах, боже мой, каково же ему, бедолаге, даже смотреть на племянников!». Потом «племянники» стали пусть и «приемными», но «детьми» – но учиться уже было поздно. И когда Лора тащила дядюшку к своему гинекологу, потому что ей казалось, что тот «чего-то точно не договаривает», или когда Питера среди ночи вызывали в участок, хоть племянник и «ну совсем не виноват» – в такие моменты Дереку даже казалось, что дядя и сам не прочь махнуться с покойным братом местами.
Поэтому иногда – так часто, как только его совесть ему позволяет – Дерек спрашивает себя: почему дядя?
Но гораздо чаще он спрашивает себя: почему, черт побери, спасся он сам?!

Дерек вертит историю болезни Стилински по пути в ординаторскую, из последних сил борясь с желанием выбросить ее к черту в ближайшую урну. Но одна урна сменяется другой, а он по-прежнему сминает дурацкую папку в руках.
Дерек не любит, когда им манипулируют. Демонстративно показывает это каждым своим поступком. Доказывая свою самостоятельность на деле. И постоянно твердит, что между ним и дядюшкой тоже особой любви нету. Демонстрируя свою нелюбовь на словах. На словах он много чего нелицеприятного говорит о дяде. Взять, к примеру, слух о том, что Питер пошел в медицину только из любви к хорошеньким медсестрам – уже давно перешедший в их больнице из категории «досужих сплетен» в категорию «пикантных баек» – это ведь он его запустил. Питер его тогда заставил вместо «прелюбопытного случая» лечить банальные боли в животе у местного сенатора. Вот Дерек и вспылил малость. Правда, потом оказалось, что у сенатора острая перемежающаяся порфирия, и Дерек малость успокоился, но слух уже вовсю гулял по больнице, и легче было остановить эпидемию ЕСНО-вируса, чем пару слов, сказанных в запале Дженнифер, их главной медсестре (а по совместительству – и главной сплетнице больницы). Впрочем, после этой истории Дженнифер заодно стала и главной поклонницей Питера, преданно стучащей ему на всех и вся (на «шкодливого племянника» в первую очередь), так что Дерек, считай, сам себя наказал.
Так или иначе, Дерек постоянно твердит, что не любит дядю. Питер ему тоже много чего нелестного в ответ наговаривает.
Но это только слова.
На деле – у Дерека никого не осталось, кроме Лоры и Питера. И пусть тот «зануда» и «выпендрежник», и пусть считает Дерека «безмозглым щенком» (за что так и хочется показать дяде зубы), пусть родитель из него, как из младшего Хейла бабник… Но он ведь всегда приезжал за ним в участок. Ездил вместо него к гинекологу Лоры. Выслушивал все истории сестры про ее милых зверушек, когда Дерек был занят со своими медицинскими курсовыми или просто не в настроении с энтузиазмом угукать на каждый сестринский «ох» и «ах» по поводу ее очередного проекта. Выбивал ему финансирование. И даже подарил футболку с радугой после того, как племянник окончательно перешел на парней. Футболка, конечно, была дрянь дрянью, еще и маловата, но если рассматривать ее не как кусок дурацкой ткани за пятнадцать баксов за ярд, а как… попытку поддержать, что ли… продемонстрировать, что принимаешь племянника таким, какой он есть… доказательство, что ты его всё равно… любишь… Способ, конечно, так себе. Неловкий и неуклюжий, как и всё, что Питер пытается сделать от души (может, и хорошо, что он не пытается наладить отношения с мелиссовым щенком, невольно думает Дерек, интриги у дяди и впрямь получаются лучше, естественней что ли). Но таких вот «футболок» в их с Дереком общении было до фига и с хвостиком. А это что-то да значит, ведь правда? Просто обязано что-то да значить.
Питер не умеет говорить прямо, он только показывает.
У Дерека с вербальным общением тоже проблемы. Поэтому он тащится в палату к Стилински молча.

– Ох, блин! Тут что, где-то рядом бегает Фокусник? А ты типа мой Доктор Секси? И я ночью каким-то охрененным способом умудрился переместиться в Сиэтл Мерси Хоспитал? (прим. авт.: аллюзия на 8-ю серию 5-го сезона «Сверхъестественного» – «Переключая каналы»).
Дерек невольно замирает на пороге палаты. Делает вдох – как перед прыжком в бассейн – и только потом подымает глаза.
Так вот ты какой, С. Стилински.
Ну, могло быть и хуже. Например, вместо кусочков пережевываемого в этот момент сэндвича он мог плеваться на Дерека кусочками спаржи, которую так любят подавать на обед пациентам местные повара. А Дерек с детства терпеть не может спаржу.
Впрочем, болтливых ботанов он тоже еще со школы не жалует. А у С. Стилински на лбу написано, что он ботан. Дерек вообще считает, что это на генном уровне у некоторых заложено. Этакий генетический дефект. Который в данном случае идет в комплекте со словесным недержанием. Стилински умудряется болтать прям во время приема пищи. Причем он сейчас не только сэндвич жадно пожирает – но и самого Дерека прям-таки облизывает глазами.
Дерек на секунду прикрывает глаза, напоминая себе, что он же профессионал. Взрослый человек, в конце концов. Времена, когда он засовывал ботанам живых лягушек за пазуху, давно позади. Теперь вместо этого он выписывает им какие-нибудь болезненные уколы. Например, витаминов группы В. Очень для здоровья полезны. И для дерековых нервов заодно.
Не вовремя проснувшаяся совесть укоризненно грозит Дереку пальчиком, мол, ну и чем же ты после этого лучше дядюшки? Один – левый диагноз поставить предлагает (пусть и временно), а другой – так вообще левое лечение назначить норовит. Яблоко и яблоня, иначе не скажешь. Да и чем тебе парень не угодил? Милый мальчик. Сразу видно – отличник. Наверняка влюблен в королеву школы, неприступную и всю из себя такую гордую. Строит планы по ее завоеванию и мечтает, чтоб она с ним хотя бы здоровалась при встрече. Отсюда, кстати, и пунктик на чужой сексуальности, своей-то нет и в помине. А у тебя, Дерек, просто хронический недотрах в запущенной форме: ты уже просто на слово «секс» реагируешь неадекватно.
Неимоверным усилием воли Хейл умудряется подавить тяжкий вздох, так и норовящий вырваться из груди. В итоге наружу вздох вырывается в виде рыкающего хмыканья.
Дерек раздраженно швыряет историю болезни на кушетку для гостей, всё равно все анализы отрицательные, толку с них.
Доктор Хейл ненавидит отсутствие симптомов. Хороших таких симптомов, запутанных и разных. Противоречивых – но в итоге складывающихся в идеальную мозаику. В детстве он больше всего любил калейдоскоп. Всё время меняющийся, как, скажем, течение болезни. Если есть симптомы – значит, есть поле деятельности. Поле, на котором Дерек капитан и чемпион. Симптомы – не просто его работа, хлеб с икрою. Это источник его вдохновения. Постоянный вызов. Который он принимает, чтобы победить. Потому что каждый верно определенный диагноз – это ответ на его собственный вопрос «почему именно он спасся в том пожаре».
Чтобы еще один человек спасся благодаря его лечению.
Поэтому Дерек так любит симптомы.
И терпеть не может их отсутствие. Отсутствие симптомов означает, что придется иметь дело непосредственно с источником заразы. С пациентом. Дерек обожает запутанные симптомы и правильные диагнозы – но он терпеть не может придурков, которые из страха, из лени или по неосторожности умудряются эти симптомы запустить до такой степени, что поставить правильный диагноз становится сложнее, чем пройти лабиринт Минотавра.
Но так уж и быть, он потерпит.
– Сожалею, мистер Стилински, но вы по-прежнему в Бейкон-Хиллс-Хоспитал. И меня зовут доктор Хейл, я диагност. А фокусы, это не ко мне.
Пацан нервно хихикает:
– Это прозвучало как «я очень крут, чувак, и круче только яйца». Но ты, наверно, просто имел в виду, что я в надежных руках и чтоб я не волновался, да?
– Я просто хотел, чтоб ты заткнулся.
– Но я люблю поболтать. Если я долго молчу, я делаюсь больной. То есть я понимаю, что в больнице типа все пациенты должны быть больными, одни чуть больше, другие чуть меньше…
– Стилински, захлопнись.
– Меня зовут Стайлз.
– Я не собираюсь никуда тебя звать. Просто полежи пару минут… молча… пока я тебя осмотрю.
– Эй-ей-ей! Потише, приятель! А, может, я не разрешаю лапать себя незнакомцам. Вот если ты скажешь, как тебя зовут, мы немного поболтаем…
– Или я залеплю тебе рот пластырем…
– Или можешь угостить меня горячим шоколадом. Зеленый чай, который мне принесли на обед, – просто отстой.
Дерек глубоко вдыхает и задерживает дыхание, мысленно повторяя про себя десять раз «ты взрослый врач», «ты взрослый врач», «ты взрослый врач»… Хорошая мантра. И намного короче, чем «ты лучший врач этого штата, настоящий профессионал и просто взрослый человек». Дерек любил короткие мантры. Потому что по своей натуре он нетерпеливый человек и сам это отлично осознает. Пожалуй, из него вышел бы очень, очень… порывистый… альфа стаи. Зато решительный и деятельный.
Так, ладно. Это просто придурковатый мальчишка. И шоколадная взятка – это, кстати, неплохая идея. Все дети любят сладкое. Анализы крови у него уже брали, так что если чуток повысить пацану уровень сахара в крови, хуже ведь никому от этого не будет, правда?
Дерек выходит в коридор, ловит первую попавшуюся пробегающую мимо медсестру и велит принести ему горячего шоколада. После чего, не слушая бесполезных возражений (уже, кажется, давно пора бы привыкнуть выполнять его приказы молча), спокойно возвращается в палату.
Зря он это сделал, надо было подождать в коридоре.
– А ты правда такой крутой доктор, как делаешь вид? Не, ты не подумай, вид у тебя классный. Во всех отношениях. Просто я не очень доверяю докторам. И акциям у Блотиша, старик явно чевой-то мудрит с ценами накануне. И с докторами тоже никогда ни фига не поймешь. Они говорят тебе, что всё будет в порядке, а потом – раз! И в морг. У вас в морге как, не слишком тесно?
– Не пустует. Хочешь, свожу на экскурсию? Сам убедишься, – вкрадчиво интересуется Дерек.
Пацан реально начинает его бесить. Жаль, что нельзя хорошенько приложить его об стену. Или носом об спинку кровати.
– Приглашаешь меня на свидание в морг? Это круто, чувак! Готичненько так. Свежо. Из живых только ты и я. Приглушенный свет. Много горизонтальных поверхностей. Напряженные от холода соски, вставшие дыбом волоски на яйцах…
– Чудный запах формалина и разлагающихся трупов. За стеночкой рыдают родственники. Под ногами хрустят крошки из обеда практикантов. Сами интерны с любопытством подглядывают в замочную скважину, с азартом делая ставки, на кой ляд нас с тобой в морг принесло. – Дерек мрачно усмехается. – Знаешь, Стайлз, пожалуй, в такой ситуации у меня не встанет.
– Ну, ты же врач, ты должен знать, чем лечить проблемы с потенцией.
– В этом деле я предпочитаю естественные стимуляторы химическим препаратам.
– О, – у Стайлза забавно округляются губы. И прикольно краснеют скулы и почему-то лоб. – Знаешь… гм… один приятель в школе… мы не встречаемся, ничего такого, просто в одной команде по лакроссу… Я говорил, что я в команде по лакроссу? Так вот, этот парень… он сам гей, между прочим… со стажем… и он как-то сказал, что мой рот… что у меня очень симпатичный рот… который идеально подошел бы для минета… – Стилински нервно облизывает губы, невольно привлекая к ним внимание.
И Дерек – тоже невольно, он совсем не хотел, чесслово – вынужден признать, что рот и впрямь… неплох. К тому же это отличный способ заткнуть мальчишку…
– Форма рта тут не главное, здесь важнее практика.
Голос Дерека хрипит. И судя по расширившимся зрачкам пацана, тот успел это подметить.
– Черт, чувак, от твоих слов меня в жар бросает. Знаешь, ты первый парень… я имею в виду красивый… ты правда красивый… и успешный… И ты заигрываешь со мной. Ну, может, мне так просто кажется. Я иногда выдаю желаемое за действительное. Но… кхм-кхм-кхм… Обычно такие парни, как ты, даже не заговаривают с такими придурками, как я… Черт, мне правда жарко!
Дерек, нахмурившись, шагает к кровати. Градусника под рукой нет, и он по старинке прижимается ко лбу пациента губами.
– Вау! Первый поцелуй в моей жизни! И знаешь, пожалуй, я был не прав на счет обжиманий с незнакомцами…
Стайлз почти пополам складывается от нового приступа кашля.
– У тебя температура под 40. – Дерек хватает с прикроватной тумбочки оставленный кем-то из «волчат» стетоскоп. – И в легких полно жидкости. Надо дренировать. – К счастью, именно в этот момент в палату с чашкой «несквика» в руках наконец-то царственно вплывает молоденькая медсестра. – Выбрось эту дрянь, – Дерек невольно срывается на крик, – и бегом тащи 200 мг фуросемида и 2 мг морфина!

– Итак, моя «стая» облажалась, – с наигранной скукой в голосе тянет Дерек, нарочито медленно прохаживаясь вокруг стола, за которым собралась вся команда.
Он вокруг этого стола уже двенадцатый круг наматывает. И всё никак остановиться не может. Он слишком взбешен, чтобы спокойно сидеть на месте. Внутри клокочет красно-черная муть, забивает нос грязной пыльной шерстью разъяренного зверя, отбивая нюх, до рези в глазах.
– Моя «стая» облажалась, – повторяет Дерек. – И не то, чтобы я удивлен. – Он резко замирает на полушаге. А голос падает до полушепота: – Но я реально в бешенстве.
Айзек невольно вжимает голову в плечи. Эрика делает вид, что она вообще не местная, чисто так, мимо пробегала и присела тут посидеть. Она закатывает глаза и показушно фривольно наматывает локон на палец. Вот только руки у нее дрожат. Единственный, кто реально кажется спокойным, так это Бойд. Но Дерек-то знает, что этот чернокожий мальчишка из бедняцкой семьи, выгрызающий себе жизненные блага у судьбы почти что зубами – он слишком амбициозен, слишком перфекционист, слишком мечтает быть лучше и круче всех и вся, чтобы позволить себе спокойно ошибаться. Поэтому и боится сейчас сильнее всех в этой комнате.
Дерек ощущает страх своих «волчат». Как если бы он вправду был зверем. Каким-нибудь большим черным волком. С отличным нюхом. И слухом. О, если бы у него был волчий слух – он верно бы оглох сейчас от гулко грохочущего стука их сердец.
Может, тогда б он и поверил в их раскаяние.
Может, тогда он и не так сильно бесился.
Но скорей всего нет. Потому что бесится-то он как раз не на них. Из-за них, это да. Но не на них. Он до вакуума в легких зол на самого себя.
– Напомни-ка мне, Бойд, что я велел вам всем пару дней назад? Какие планы на выходные я для вас запланировал?
– Провести полную диагностику С.Стилински.
– Точно! – бьет себя ладонью по лбу Дерек. – Вам надо было взять у него какие-то анализы, да? Я, правда, не уточнил какие. Вот я дебил, правда? А вы, наверно, просто гении, так? Взрослые матерые волки. Которые могут иметь в виду приказы своего начальника. И начальника его начальника. Ты, наверно, считаешь себя умнее Питера, да, Бойд? Ты ж у нас «цельный дохтур», а он так… администратор больничный. Вот только иметь в виду прямые приказы этого «администратора» даже я себе не позволяю! – Хейл невольно повышает тон. – И я не желаю, чтобы из-за вас он имел меня!
Дерек в сердцах подскакивает к книжному шкафу, прицельно хватает тяжелую энциклопедию в твердой обложке и, метнувшись назад к столу, замахивается на сидящего с краю Айзека. Тот инстинктивно втягивает голову в плечи – но даже не попытается отстраниться. Дерек знает почему: дядя показывал ему копии полицейских отчетов о семейных «разборках» Лейхи, когда племянник решил взять пацана в «стаю». Вовремя вспомнив о папочкиных методах Айзека, Хейл в последний момент все-таки передумывает – и тяжелая «книжная» оплеуха достается рядом сидящей Эрике.
– Ай! Я же девушка!
– А у нас в больнице нет гендерной дискриминации. И если уж на то пошло, то и тебя, Третья, в нашей больнице на этих выходных не было!
– Я была!
– Тогда почему камеры слежения на входе тебя не зафиксировали, не пояснишь-ка? Ты у нас из группы

профессора Кейна

профессора Кейна (прим. авт.: профессор Себастьян Кейн – главный герой фильма Пола Верховена «Невидимка», ну и, собственно, сам невидимка)? Или ты в наш кабинет на втором этаже через окно залазила? Взбираться, наверно, сложно было, Питер-то у нас на отделке здания не экономит. Пожалуй, местным волкам стоит заменить свои когти твоим маникюром.
– В Калифорнии волков уже лет шестьдесят нету, – робко вставляет Айзек.
– Зато дебилов, возомнивших себя гениями, тут развелось сверх всякой меры. Кстати, – вдруг злорадно ухмыляется Дерек, – как вам мой выбор книги? Нравится?
Айзек с Эрикой нерешительно пожимают плечами. Бойд обреченно молчит, он уже догадался – что Дерек тоже догадываться умеет.
– «Медицинская энциклопедия-справочник практического врача». Замечательная книга. Это я том смысле, что захожу я сегодня утром в кабинет и вижу: торчит эта милая книжонка, полусвесившись с полки. А ведь я точно помню, что в пятницу, когда последним уходил из кабинета, все книги стояли на полках ровными рядочками.
– Перфекционист чертов, – бурчит под нос Эрика.
Дерек предпочитает сделать вид, что не расслышал. У него и без того поводов для смертоубийства хватает.
– А тут вдруг справочник торчит, – продолжает он как ни в чем не бывало. – Выходит, «волчата» мои вместо того, чтоб диагностику у юного Стилински проводить, книжки тут сидели читали? Не-е-ет, освежить в памяти азы – это никогда не лишнее, я ж не спорю. Вот только, как это вы всё успели: и книжки почитать, и анализы все переделать? Причем сколько анализов-то! Даже Питер в восхищении. И это он еще от восторга не сообразил сразу, что некоторые из этих анализов ждать приходиться по несколько дней. А вы их за двое суток переделать все умудрились. Может, я и впрямь дебил, а вы у нас гении? – И больше уже не сдерживаясь рявкает во всю мощь легких: – А, может, просто зарвавшиеся щенки, вздумавшие подсунуть мне конспекты вместо анализов?!
На этот раз голову в плечи втягивают все, даже показушно невозмутимый Бойд.
– Вы, мать вашу, совсем охерели?!
– Да все знают, что он здоров, как помесь вертлявой макаки с болтливым попугаем, – всё же решается подать голос Бойд. – Вся больница в курсе, что твой дядя просто выпендривается перед медсестричкой из терапии, с которой у него шуры-муры. Эта… как там ее… ну, успокоительное… Мелисса! К ней еще сын постоянно бегает. Этот Стилински, кстати, тоже был пару раз, я видел его на посту. Здоровый пацан. Еще всех нас переживет.
– Что он вас переживет – так это даже не вопрос. А что «все знают, что он здоров» – так тут небольшое недоразумение вышло. Вот сам Стилински, к примеру, не в курсе, что он у нас здоровый. Кажется, вы забыли сообщить ему об этом, пока переписывали основные положения справочника. Наверно, поэтому он и валяется сейчас в своей палате с температурой 39,5. Не потому что вы запустили течение болезни – а потому что он просто не в курсе, что здоров.
– Как с температурой? – Айзек не только голову из плеч вытягивает, он, кажется, даже приподымается в кресле.
– Ну вот так – с температурой. Или что, этот симптом в справочнике не описан? А вы на букву «Т» не смотрели? Может, пропустили случайно?
– Тогда выходит… Так он что, правда болен?
– О Господи, хвала тебе за этот миг просветления! – с нескрываемым сарказмом восклицает Дерек, вскидывая руки в гору. – Оказывается, у нас в больнице лежат больные люди, ну вы только подумайте! Вот только они у нас третьи сутки лежат без лечения. А лечение я назначить не могу, потому что у меня спустя два дня в стационаре, до сих пор ни одного анализа на руках! И раз уж вы у меня такие гении – то, может, предложите, от чего мне его лечить? Потому что если он загнется, пока вы ему повторные анализы делаете… здесь дело даже не в дяде… не в судебных исках… Да я вас просто на части порублю и во дворе прикопаю, ясно?!
– Мы б никогда…
– Дерек, слушай…
– Шеф, всё будет…
– Молчать! Мне плевать на ваши отговорки. Мне плевать на дядины указки. Мне плевать кто что думает обо мне в этой больнице. Но мне не плевать на моих пациентов. Я дал вам прямой приказ. Сейчас вы встанете и пойдете его выполнять. Будем считать, что Стилински доставили в больницу только сегодня. И теперь у нас на один симптом больше: к потере сознания добавилась температура. Наиболее вероятный диагноз – инфекция. И наша задача определить какая. Потому что без проведенных анализов… мать же вашу!.. это может быть что угодно. Золотистый стафилококк, туберкулез, стронгилоидоз, – Дерек заставляет себя прервать перечисление и до боли стискивает кулаки. Делает глубокий вдох и продолжает: – Вы пойдете и составите мне подробную историю болезни, подробнейший анамнез из всех, какие вы только составляли в своей жизни. И на этот раз вы сделаете всё как надо.
«Волчата» шустро вскакивают с мест и кидаются к двери – где их и останавливает голос Дерека:
– И последнее. – «Волчата» замирают. Голос Хейла почти спокоен, когда он выносит приговор: – Я сказал, что мы сделаем вид, что Стилински доставили в больницу только сегодня. Потому что мальчишка, возможно, при смерти, а, значит, каждая минута на счету – и мне некогда искать другую команду. Но когда всё закончится… закончится хорошо, потому что оно просто обязано закончится хорошо – вот тогда мы снова сядем за этим столом и определимся наконец, какого хера вы решили, что уже доросли до принятия самостоятельных решений типа игнорирования указаний моего дяди, продублированных к тому же мною. Но сейчас мы не будем об этом думать! – снова повышает голос Дерек. – Сейчас мы будем думать только о пациенте! Ясно? Я спросил: ясно?!
– Да…
– Конечно…
– О чем речь, шеф…
– Тогда какого черта вы до сих пор мнетесь в дверях, а не бежите в лабораторию?

Дерек не соврал: он не хочет думать о том, какого черта его «стая» ослушалась приказа. Ему действительно лучше бы подумать о диагнозе. Но что толку думать о диагнозе, когда у тебя ни одного анализа на руках? И это, кстати, снова возвращает его к проступку «стаи».
Это как… предательство, понимаете? Он был уверен, что может им доверять. В таких случаях говорят: да даже собственную жизнь. В его случае всё еще серьезней: он им не свою – он им чужие жизни доверял! Потому что свое – это свое. Со своей жизнью ты можешь делать что хочешь. Некоторые вон вены режут – и кто им что за это сделает? За самоубийство даже

не везде сажают

не везде сажают [прим. авт.: попытки самоубийства рассматриваются как правонарушение в 9-ти штатах США: Алабама, Кентукки, Нью-Джерси, Северная и Южная Каролина, Северная и Южная Дакота, Оклахома, Вашингтон], а вот за убийство положен срок.
К тому же у Дерека на совести итак слишком много народу. Слишком много жизней, за которые ему не расплатиться. Которые никогда не отмолить. Которые он при любом раскладе никогда себе не простит: потому что просто не у кого больше просить прощения.
А теперь его «стая» пытается на него еще и Стилински повесить.
Стайлза.
Дерек прикрывает глаза. И позволяет себе… всего на минутку… обычно он никогда не думает о пациентах… так… Но у Стайлза правда красивый рот. И глаза охренительные. И сам он – такой худой и нескладный – чем-то завораживает Дерека. Дерек даже догадывается чем.
Жаждой жизни.
Эта жажда в каждом его взгляде. В каждом нервном движении рук. В каждом судорожном вздохе. А больше всего – в словах. Их много. Они накатывают друг на друга. Рокочут и тарахтят, как галька в прибое. И в их интонации пробивается: жить! жить! жить!
Дерек со школы терпеть не может ботанов.
Но с тех пор как в его жизни появился вопрос «почему не он» – Хейл почти преклоняется перед людьми, которые этот вопрос себе однозначно не задают. Он им немного завидует – но даже не думает оспаривать их право на веру, на эту уверенность и твердую убежденность, что жить – не просто их привилегия или даже судьбой дарованное право… Это просто стиль жизни такой – просто жить. Жить – просто потому что они хотят.
Стилински хочет.
И Дерек тоже хочет – чтобы он жил.
А почему бы и нет? Он ведь еще такой мальчишка. Ботан, конечно, Хейл досадливо морщится. Ну и черт с этим! Зато рот же классный, усмехается он. Встреться они где-нибудь на дискотеке… определенного толка – интересно, у сына шерифа есть поддельные права? – пожалуй, Дерек угостил бы его выпивкой. Хм, безалкогольной.
Чем бы еще он угостил Стайлза Стилински Дерек придумать не успевает – в двери робко заглядывает кудрявая голова Айзека. И Хейл мысленно готовится к новой порции дерьма: с плохими вестями «волчата» всегда посылают Айзека, как самого «бедного и несчастного», зная, что у Дерека на него рука не подымается.
– Дерек… тут такое дело…
– Коротко и по существу.
– Стилински пропал.

Дерек даже не спрашивает, где «волчата» успели поискать пропажу, он не сомневается, что эта троица уже перерыла всю больницу. И судя по тому, что его дядя до сих пор не в курсе (раз всё еще не прибежал к нему, брюзжа слюной), они хоть это умудрились сделать сравнительно профессионально.
Но Стилински они не нашли.
Куда мог деться шестнадцатилетний мальчишка с температурой под 40 и чрезмерной любовью к болтовне? Может, очередного доктора Секси где-нибудь сейчас кадрит?
Дерек замирает на полушаге. Да ну… Но вдруг? Чем черт не шутит? Стоит всё же проверить. И он решительно направляется в морг.

– Я был прав: здесь холодно.
Дерек удивленно замирает: у пацана что, глаза на затылке? Это новый симптом такой?
Стайлз оглядывается и пытается улыбнуться.
– Не хмурься так, морщины будут.
– У тебя хороший слух, раз ты меня услышал.
– Мой слух ни при чем, я заметил твое отражение в дверце холодильника.
– И разглядел, что это именно я?
Стайлз тихо хихикает. Вполне по-ботански, и Дерек ждет приступа праведного раздражения – но вместо этого это хихиканье его… забавляет?
– Я тебя сердцем почувствовал.
– А здешний могильный холод ты своими босыми ногами еще не чувствуешь?
– А я тебя как раз и ждал, чтобы ты меня согрел.
– Не мог подождать в своей палате? Я же четко сказал, что морг меня не вставляет.
Стайлз снова отворачивается и зябко обхватывает себя руками.
– Да я тут местечко себе присматривал.
– Не рановато ли?
Кажется, Стайлз его даже не слышит, продолжает, как ни в чем не бывало:
– В последний раз я был в морге, когда умерла мама. Но дальше приемной меня тогда не пустили.
– Тебе и сейчас дальше приемной делать не фиг.
– Ей, наверно, было очень холодно здесь.
– Если она была здесь – то ей было уже всё равно. Это я тебе как врач заявляю.
Стайлз вдруг разворачивается, резко и стремительно, впивается в Дерека лихорадочным взглядом.
– Ты ведь меня вылечишь, да?
– Разумеется. Иначе дядя мне и следующие выходные испоганит, читая лекции о похеренных мной показателях.
– Значит, я не умру?
– Нет.
– Потому что ты крут и круче только яйца, а, значит, я в надежных руках и мне не о чем волноваться?
– Ага.
– И потому что у меня симпатичный рот, который идеально подошел бы для минета?
На этот раз Дерек не отвечает.
– Просто ты с моих губ глаз не сводишь.
– Ты тоже пялишься.
Стайлз нервно переступает с ноги на ногу, трет пятку о лодыжку, пытаясь хоть немного ее согреть.
– Знаешь, здесь правду холодные полы.
– Горизонтальные поверхности не теплее. Хочешь вернуться в палату?
Стайлз судорожно мотает головой:
– Неа. Там счаз отец придет. Снова будет смотреть этим своим взглядом. Не хочу, чтоб он смотрел. Лучше б он не приходил вообще. Но тогда б он пил дома. Он у меня не пьяница, ты не подумай. Но если за ним не присматривать… К тому же ему очень тяжело сейчас. У нас мама точно также… врачи сначала долго ничего не говорили – а потом раз – и сразу экскурсия в морг. Так что я отца могу понять. Но все равно не хочу… ни чтоб смотрел, ни чтоб пил там без меня. Лучше я померзну здесь и поболтаю с тобой о минетах. – Мальчишка снова пытается улыбнуться: – Тем более что когда еще мне выпадет такой шанс, поболтать с таким чуваком как ты о минетах?
Самое хреновое в сложившейся ситуации, что Дерек Стайлза отлично понимает: он бы и сам предпочел мерзнуть в морге, лишь бы не иметь дело с обеспокоенными по его вине родственничками. Но морг – реально не место для пациента с не установленным до сих пор диагнозом. С другой стороны – не тащить же его волоком? Тем более что пацан он хоть и худой, но судя по всему юркий, вертлявый… Да и вообще, не дай бог Дерек ему повредит чего ненароком. Но ведь надо как-то вернуть его в палату.
Или не надо…
– Если не хочешь в палату, то и фиг с нею. Я знаю другое место, где можно весело провести время.
Стайлз нервно сглатывает и пытается разглядеть в выражении лица Дерека насмешку или как-нибудь иначе определить подвох.
Но Дерек честен как никогда.
– Извини, малыш, просто я не любитель разговаривать о минетах. Я предпочитаю ими заниматься.
Стайлз осторожно, не сводя с Дерека сомневающегося взгляда, делает шаг вперед. Еще один. Другой. Слегка подволакивает левую ногу. Поджимает пальцы от холода. Дэнни, бывший приятель Дерека, вот также пальцы поджимал за пару секунд до оргазма. Но это, наверно, не лучшее сравнение, так ведь?
Наконец мальчишка замирает рядом. Пару секунд пялится в пол под ногами, до синевы прикусив губу, и резко подымает взгляд.
– Я не умею. Я даже целоваться не умею. Если ты вдруг меня не вылечишь, я так и умру нецелованным девственником. У меня даже на могиле напишут…
Хватит! Дереку надоело слушать этот температурный бред. У него конец квартала на носу, и он не собирается позволить какому-то Стилински испоганить себе все показатели, похерив доброму доктору Хейлу квартальную премию. Да и вообще, подобное неверие в его профессиональные качества просто оскорбительно! Так что пусть даже не заикается о возможном летальном исходе… Пусть лучше молчит…
Приоткроет рот… свой охренительный рот… впустит внутрь его язык… вцепиться пальцами ему в плечи покрепче…
…и молчит.
Дерек на секунду отрывается от пацана – перевести дыхание – попытаться включить назад мозги – и ни фига не успевает.
Потому что на этот раз его целует Стайлз.
Неумело. Несуразно. И даже наивно.
Но у него такие мягкие губы. А у Дерека второй месяц не было секса, он даже предупреждал на этот счет дядю… ну, кажется… да черт с ним! Лучше Хейл снова возьмет инициативу в свои руки, а то у пацана не хрена не выходит. Ну ладно, что-то выходит. Просто недостаточно быстро. Недостаточно умело и ловко. А у Дерека второй месяц не было секса, он же вам уже говорил! А к тому же этот пацан, кажется, ему действительно…
– Стоп! Притормозили.
Пацан загнанно дышит. Дерек тоже не образец спокойствия. Но успокоиться надо. Попробуем сделать это в стиле компромисса…
На этот раз дереков язык облизывает верхнюю губу Стайлза медленно, не цапая диким зверем, а ластясь домашним любимцем. Затем язык спускается к нижней губе. Дерек слегка прикусывает ее. Мечтая и не решаясь прокусить до крови. Попробовать на вкус. Пометить. Отметить как свое. Хм, своего пациента, да. Это терапия такая. А что такого?
– У меня коленки дрожат. – И голос тоже. – И в затылке такая тяжесть, Дерек.
– Это у тебя опять температура растет.
– Это у меня в штанах кое-что растет, – нервно хихикает Стилински. – Может, пора переместиться в «место, где можно весело провести время»?
Точно. Стайлз прав. Он даже не представляет насколько. Дерек ведь закрутил всё это, чтоб показать пацану «место, где можно весело провести время».
– Точно. Идем.
И Хейл сам не знает, откуда в его голосе взялись нотки сожаления.
Он разворачивается, на ощупь хватает Стайлза за руку и решительно тащит за собою. Ни о каком сопротивлении тут не идет и речи, дамы и господа. Полное и добровольное согласие пациента с прописанным лечением. Стопроцентная готовность следовать всем рекомендациям.
На лестнице Стайлз пару раз спотыкается. Успевает приложиться плечом о дверной косяк (ничего, Эрика сделает потом йодовую «сеточку»). Из-за свежевымытого пола чуть не садится на шпагат. Но даже не думает жаловаться. Просто пытается поспеть за Дереком. И молчит.
– Ты же любишь поболтать, – не выдерживает Хейл.
– Когда нервничаю.
– А сейчас, значит, нет?
– Я тебе доверяю.
Дерек затаскивает пацана за очередной угол и наконец останавливается. Пришли. Он толкает мальчишку спиной к двери. Одной рукой упираясь в дверной косяк, нависает сверху.
– Это хорошо, что доверяешь. Правильно делаешь. – Дерек склоняется ниже. Его губы замирают в паре сантиметров ото рта Стайлза. Жадно приоткрытого в это мгновение. Через который прорывается взбудораженное, возбужденное, дыхание. – Поэтому я и постараюсь оправдать это доверие.
Второй рукой Дерек скользит по бедру мальчишки – и нащупывает дверную ручку. А в следующую секунду Стайлз, лишившись опоры под спиной, падает в комнату, прямо на «пятую точку».
«Волчата», до этого занятый кто чем, все дружно разворачиваются на шум.
– Держите вашу пропажу. А мне наконец-то дайте мои анализы.

Продолжение в комментариях

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

25.08.2013 в 01:19

Пишет  B|ack Mamba:

Сабира, с днем рождения!
Название: Простая жизнь
Автор: Survivah
Переводчик: Black Mamba
Беты: Даллас, helenn
Артер: ValleryPrankS
Пейринг: Дерек/Стайлз
Рейтинг: PG-13
Оригинал: A Simple Life
Размер: 11 тыс. слов
Разрешение на перевод: получено
Саммари: АУ. После смерти Лоры Дерек собирается провести остаток жизни, отсиживаясь в лесу. Потом он натыкается на упрямого лиса, а упрямый лис натыкается на амфору с магической пылью Дитона, и планы Дерека меняются.

Дерек приезжает в Бикон-Хиллз с небольшой сумкой, связкой ключей и нарастающей тревогой в сердце.

В Бикон-Хиллз он находит родительский дом без двери, Камаро сестры без водителя и тело Лоры без признаков жизни.

Теперь Дерек в Нью-Йорк не вернется. Он просто бросает нью-йоркскую квартиру: когда закончится оплата, пусть домовладелица делает с их вещами, что захочет. Дереку не нужно, чтобы вещи Лоры напоминали ему о ней. В Бикон-Хиллз и так все о ней напоминает. Он видит сестру в супермаркете, ругающуюся с ним из-за места в тележке. Она была старше, но тоже всегда хотела, чтобы мама покатала ее. Он видит Лору идущей рядом, и все равно, на какой улице находится сам. Ему не дает покоя мысль, что она хотя бы раз проходила везде, где бывал он. Больше всего он видит ее в развалинах сгоревшего родительского дома. Вот почему он здесь остается, не обращая внимания на технику безопасности и достойный уровень жизни. Ему все равно. Да и кто будет ему указывать не спать на матраце в его старой пропахшей пеплом комнате? Никто сердитым тоном не прогонит его из коридоров со следами копоти, из кухни с потрескавшимся кафелем.

Кроме того, большую часть времени он проводит в лесу, лапами проминая старые тропы, которые надо заново нанести на землю. Они успели зарасти, сосновые иголки и листья засыпали когда-то хорошо утоптанные пути.

Здесь он ее тоже видит.

Дерек размышляет, как бы это было, вернись они в Бикон-Хиллз вместе. Один раз они бы точно пробежались по этим лесам, и он бы следовал за своей альфой, за своей сестрой, по тем же тропам, по которым когда-то шел за своей альфой, за мамой.

Теперь его альфа – кто-то чужой, разорвавший сестру на две части. Дерек думает, что тот, наверное, затаился где-то в лесу, но искать его не собирается. Он счастливее в одиночестве. Не счастлив, но счастливее. Пока идиотские туристы или подростки не бродят по лесу, альфа проблемы не составляет.

Дерек замечает двух долговязых любопытствующих парней на границе своей частной собственности и готов уже отпугнуть нарушителей – отыскать кожаную куртку и нацепить самое сердитое выражение лица, – когда скуластый парень тянет второго со скошенной челюстью со словами: «У меня от этого места мурашки по коже. Нет, пойдем, папа уже ждет меня дома». Дерек, крадясь на мягких лапах, возвращается в лес.

Он днями не видит других людей. Дереку приходит в голову, что уже неделя прошла. Проще питаться, как волк, чем идти в магазин, выносить вопросительные взгляды жителей маленького города, пытаться что-то приготовить на разрушенной кухне. В шкуре волка он уменьшает поголовье лесных жителей, никогда раньше не встречавших подобного ему хищника и до последнего не понимающих, откуда пришла смерть.

Он размышляет, видела ли Лора свою смерть, пока ее не разорвали пополам.

Дерек всегда чувствовал себя виноватым, питаясь, как волк, когда был младше. Казалось более жестоким выдернуть белку из ее укрытия и загрызть, чем съесть кусок говядины, заботливо приготовленный мамой. Но, по крайней мере, в этих лесах у его добычи есть шанс убежать, пусть и небольшой.

Сейчас Дерек это ценит. Наверное, нехорошо сопереживать еде, но он все равно не может иначе.

Поэтому днем он ест зверушек, а ночи проводит человеком, укрывшись одеялом-двумя на старом матраце в старом доме. При других обстоятельствах это можно было бы назвать размеренной жизнью. Назад к корням. Ближе к природе. Дерек называет это «в бегах».

Полиция находит Лору. Это было неизбежно, но Дерек надеялся еще несколько вечностей оставаться в своем укрытии из сосен и меха.

Так же неизбежно Дерека вызывают на допрос.

Шериф Стилински кажется хорошим человеком. Может быть, утомленным и одиноким, но не таким, который сразу решит, что Дерек убил сестру, потому что «выглядит плохим парнем».

И все равно, ему задают неудобные вопросы. Например, «где вы живете?», «чем занимаетесь?» и «разве вы не задумывались, куда она пропала?».

Его отпускают; то, что во время убийства он находился на другом конце страны, – достаточное алиби, но в участке его уход сопровождается подозрительными взглядами, и теперь Дереку нельзя пересекать границу, пока расследование не будет завершено, и каждые несколько часов мимо дома проезжает патрульная машина.

По ночам дом скрипит и плачет. Дерек натягивает одеяло на голову, но слух у него хороший. Раньше причиной скрипа были маленькие ножки, отправившиеся ночью за стаканом воды, а капало из не до конца закрытого крана, откуда упомянутую воду набирали, но времена изменились.

В одну особо безрадостную ночь со вторника на среду Дерека будит кусок отвалившейся потолочной плиты, которая упала ему на ногу. Он вздыхает, ждет, пока кость срастется, потом переносит вещи на первый этаж. В гостиной потолок крепче на вид.

В Бикон-Хиллз у Дерека проблемы со сном. После Нью-Йорка трудно справляться с тишиной. Она давит на уши; кажется, будто ему в горло ваты напихали. Он крутится, переворачивается с бока на бок и думает, что делать. Иногда не выдерживает, обращается волком и второй раз за сутки бежит по лесу.

В ту самую ночь со вторника на среду Дерек сдается и ныряет за кромку леса. Его мех черный и сливается с ландшафтом. Для охоты прекрасная маскировка, но сейчас в его планах лишь пробежка. Ночной воздух холодит нос на бегу, «прочесывает» шерсть, избавляя от пыли старого дома. Дерек отпускает себя, сливаясь с природой, превращаясь в молчаливого наблюдателя.

Над головой пролетает сова, опускается на сосну и взбирается на одну из верхних веток. Какой-то грызун проносится под лапами – грызуны всегда мечутся, не могут спокойно передвигаться – и юркает в углубление под корнями старого дуба. Сонный олень поднимает голову, когда Дерек пробегает мимо, и шарахается в сторону. Олени в лесу всего боятся, кроме людей. В этом отношении они смелее Дерека.

Слева от Дерека раздается странный звук, будто охрипшая псина подает голос. Звук повторяется, и он решает проверить, что происходит. Он идет на шум и лай, ожидая обнаружить потерявшуюся собаку, но вместо этого видит тощую рыжую лису, кружащую по поляне.

В здешних местах лисы встречаются редко, и Дерек с интересом наблюдает, как она прыгает, вскидывая длинные ноги, описывая хвостом дугу в воздухе, потом приземляется, с силой ударяя по земле одной лапой, затем другой, потом обеими, будто играет в «прихлопни крота»(1). Дерек слышит биение крошечного сердца и понимает, что лиса на самом деле играет в «прихлопни крота», точнее в «прихлопни мышь». По тому, что видит Дерек, получается у нее плохо. Лиса не выглядит взрослой особью. Она… он – отмечает Дерек, когда лис делает прямо-таки акробатический трюк в воздухе – еще слишком неопытен. Кажется, ему необходимо наставление от взрослого сородича, как правильно охотится, а то он даже с мышью не может справиться.

Дерек еще несколько секунд смотрит, как лис борется с грызуном, потом позабавлено фыркает и идет своей дорогой. Будь он сейчас человеком, подумал бы снять видео для youtube, но сейчас Дерек – волк и его интересуют лишь шелест леса, журчание ручья в миле отсюда и жужжание ночных насекомых.

Биение маленького сердца раздается внизу, и Дерек рефлекторно ударяет лапой, ловя мышь – ту самую – за хвост. Он не собирался перекусывать, но волк Дерека никогда не отказывается от предложенной пищи. Нужно всегда помнить о зиме, поэтому благоразумно есть при любой возможности. Простая логика. Дерек сворачивает мыши шею – быстро, всегда надо это делать быстро – и уже собирается закинуть ее в пасть, когда позади него кто-то тихо скулит.

Это, конечно, лис. Он прижался к земле, выжидательно виляя хвостом.

Еда. Волк собирается съесть его еду.

Неумеха опять скулит.

Неважно, чего он хочет. Лис – тоже добыча. Может, лис будет следующим.

Дерек видит ребра животного, прорисовывающиеся под рыжим мехом. Разве мех не должен быть более густым? Только наступила осень, а лису на лето едва хватило.

Дерек кидает мышь лису, тот радостно тявкает и срывается с места. Он напоминает Дереку младшего брата Тревиса, которого было так легко взбудоражить, что любая новая вещь из магазина, будь это плеер или пара носков, становилась лучшим происшествием за день.

Оставив лиса наслаждаться мышью, Дерек вновь бежит дальше. Быстро перебирая лапами, он неслышно проносится сквозь папоротник. На каждом дереве четко просматривается рисунок коры, неровные кромки крон тянутся вверх, в ночное небо, где видна каждая звезда…

Сзади доносится хриплый лай. Дерек устало поворачивает голову, дернув ушами. Конечно же, это лис. Он, виляя хвостом, перепрыгивает толстый корень дерева. Без единой мысли о том, насколько опасно подходить к незнакомому волку в лесу, лис подбегает к нему и головой трется о подбородок.

Дерек предостерегающе рычит.

Лис, не обращая внимания, перекидывается на спину, болтая в воздухе лапами в черных «носках».

Кто он, по мнению лиса? Игривый щенок? Дерек больше не играет в щенячьи игры. Он охотится, потом возвращается в свою берлогу отдыхать. У него нет времени на барахтанье в грязи, возню и притворные бои.

Дерек переступает лиса. У него есть более важные дела, например… ходьба.

Лис умоляюще скулит, бьет себя хвостом по бокам, ерзая по земле.

Лес манит, его прохладные шелестящие объятья спокойны и надежны.

Лис подскакивает, навострив уши, потом оббегает вокруг Дерека, обвиваясь вокруг его лап, словно пушистая веревка, и укладывается на передние. Дерек хочет поднять лапу, и лис смотрит на него своими большими беспомощными глазами.

Дерек уныло думает, что никто никогда и не сомневался в коварстве лис, ложась на землю с охапкой рыжего меха в качестве грелки для лап. Лис облизывает его морду, как только может до нее дотянуться.

Лишь мама так делала, умывала его, хотя он человеком вполне с этим справлялся.

Дерек позволяет лису вылизать густой черный мех на щеках и лбу, а когда лис опять вскакивает, играет с ним в догонялки вокруг массивных стволов деревьев, разрешает игриво куснуть себя за хвост, когда взмахивает им у морды лиса. В какой-то момент лис умудряется обхватить его хвост передними лапами, и Дерек катает нахала, виляя конечностью. Будь Дерек сейчас человеком, он бы расхохотался.

Когда луна начинает заходить, Дерек отталкивает лиса лапой, сам же идет в противоположную сторону, домой. Оглянувшись, видит, как лис рысью убегает, очевидно, удовлетворенный коротким знакомством с волком.

Кажется, встреча с лисом хорошо его утомила, и он, наконец, сможет уснуть. И действительно, когда Дерек добирается до черного входа, то готов рухнуть на матрац и проспать вечность. Перед тем, как сон окончательно его смаривает, Дерек гадает, что сейчас делает лис. Наверное, вернулся в нору к родичам.

На следующее утро Дерек улавливает через одну из прорех в стене дома знакомый запах и идет разбираться. Точно, на полуразрушенной ступеньке у задней двери лежит клубок рыжего меха, черный нос спрятан в пушистом хвосте.

– Кыш, – Дерек машет руками, – иди обратно к своей семье. Кыш!

Лис открывает глаза и с любопытством смотрит на Дерека. Наклонившись вперед, он тянет узкую морду к штанине и принюхивается. Узнает запах и с лаем начинает прыгать на Дерекову ногу.

– Что, хочешь, чтобы я тебя взял на руки? – ворчит Дерек.

Лис лапой бьет его по ноге и лает. Само очарование, и Дерек себя обманывает, если думает, что может устоять. Он берет лиса под передние лапы и поднимает.

Лис тяжелее, чем выглядит, но Дерек не знает, должно ли так быть, или причина в том, что животное не прекращает вертеться, обнюхивая волосы Дерека, шею. Дерек вскрикивает, когда лис тычется холодным носом ему за ухом, но тот не обращает внимания, тонкими лапами дергая воротник рубашки, сопит Дереку в лицо и языком проходится по щетине.

– Прекрати, – ворчит Дерек, но уже слишком поздно, с таким же «прекрати» он обращался к младшим, когда те слишком расходились. Оно означает: «Ты мне уже надоел, но я не против».

Да чтоб его, у Дерека нет времени на домашних животных! Но когда лис пытается вылизать ему волосы, оправдывает себя тем, что дома как такового у него нет, поэтому и лис – животное не домашнее. И хорошо – из Дерека получился бы ужасный хозяин. На руку, что дом уже стоит в руинах, иначе лис за несколько минут довел бы его до полуразрушенного состояния.

Сначала лис добирается до пакета с чипсами, который Дерек припрятал в куче хлама. Заканчивается тем, что чипсы и разорванный пакет разбросаны по всему первому этажу, но лис выглядит настолько довольным собой, что Дерек не в силах сердиться. Дальше лис нацеливается на вещевой мешок.

– Поэтому ты за мной пошел? – интересуется он у лиса, когда они играют в перетягивание каната – вместо каната ремень Дерека. Он себе новый купит. – Из-за еды, да?

В конце концов, он раздевается и обращается в волка. Лис взбудоражено наблюдает за превращением, лает и чуть не прыгает Дереку на спину раньше, чем тот полностью обратился. Они бегут в лес, и Дерек ловит ему белку. Наблюдая, как лис ее разрывает, Дерек размышляет, как часто лис ест, и приходит к выводу, что, наверное, семьи у него нет. Или имеется, но совсем никудышная, если не научила его охотиться.

В шкуре волка Дерек может побыть эгоистичным. Он может радоваться, что лис один – это значит, что никто его не заберет у него. Он может оставить лиса в логове, делить с ним пищу, прижиматься поближе холодными ночами. Дерек будет оберегать собрата по стае от пумы, возможно, научит его выть на ущербную луну, когда она нальется полнотой, как делали все их предки.

Не в сущности оборотня жить одиночкой, и теперь Дереку не нужно быть самому по себе, не нужно терпеть вопросы вечно любопытствующих людей.

На этот раз, когда лис, исследовав поле одуванчиков, бежит обратно и принимается вылизывать ему морду, Дерек вылизывает узкую мордочку в ответ.

Дереку еще никогда не было так спокойно и легко. Его жизнь проста: дни они проводят, наедая жир на зиму и блуждая по лесу. Дерек учит, как правильно атаковать, как предсказывать траекторию, по которой мелкие животные попытаются сбежать, и лис схватывает все на лету. Брат по стае Дерека сообразительный. Дерек вынюхивает землю в поисках личинок и червей для лиса и, пока тот роет почву в указанном месте, сам уходит выслеживать более крупную добычу.

Иногда ночью они спят в лесу, лис сворачивается клубком, прижимаясь к груди волка. Но Дерек избалован и привык спать под крышей, поэтому иногда они с лисом устраиваются на матраце в доме и рыжий мех щекочет кожу рук, а лисий запах пропитывает все вещи Дерека. Тот не против. Это успокаивает.

По утрам Дерек делает растяжку, потом раскрывает очередной пакет со съестным из закупленного впрок, и лис тут же просыпается и идет к нему, таща за собой, словно накидку с капюшоном, одеяло, из-под которого выглядывают узкий нос и большие глаза. Не потеряй он телефон и зарядку несколько недель назад и будь ему хоть какое-то дело, куда они делись, сфотографировал бы это. А так он просто смеется, чешет лиса под подбородком и позволяет взобраться на столешницу, чтобы полакомиться тем, что ест Дерек.

В пакетах вредная дрянь, но Дерек не мешает лису брать то, что он хочет. Нельзя забирать у собрата по стае пищу, просто нельзя.

– Не понимаю, как тебе может нравиться вкус сметаны с луком, – замечает Дерек, когда лис хрустит чипсами, – даже мне он не нравится.

По мнению Дерека, имя лиса «Ты». Животные не называют себя, поэтому Дерек не дает ему имени, да и с кем другим он будет разговаривать?

Лис фыркает и разрывает пакет напополам, потом хлопает Дерека лапой по заросшей щеке. Он не бреется – на кого ему производить впечатление? Лису все равно.

Дерек слегка бьет в ответ, и лис принимается жевать его палец. Идет кровь, но все быстро заживет, и, если учитывать, какая у лиса одержимость запускать всюду зубы, Дерек предпочитает, чтобы он упражнялся на его пальцах, а не на матраце.

Патрульная машина все еще изредка проезжает мимо, хотя ничего достаточно важного для возобновления расследования полиция здесь не видит. Старый заброшенный дом по ночам продолжает скрипеть, и Дерека иногда парализует от мысли, что же ему делать дальше.

Но потом он вздрагивает – холодный нос тычется в пятку, – поднимает одеяло, чтобы лис мог улечься рядом, и они смотрят на звезды через прореху в крыше, и будущее уже не такое страшное, когда все, что Дереку необходимо, это настоящее.

Почти девять утра, Дерек занимается утренней растяжкой возле дома, прямо на росистой траве, наслаждаясь этим, пока может, – скоро трава пожухнет от ночных холодов. Лис приобрел привычку спать подольше, что, по мнению Дерека, стыдно, но ему некого винить, кроме себя самого. Балует он лиса. И знает это.

Дерек уже стоит на ступеньках, когда в доме что-то с грохотом рушится.

Он видит, что пострадала лишь небольшая секция, что большая часть дома цела, но все равно ему приходится прикладывать силы, чтобы в панике не обратиться, будто он снова ребенок. Дерек бежит по пыльным коридорам в сторону гостиной, выкрикивая «эй! эй!», словно лис ответит.

Все серое, от выжженных стен до витающей в воздухе пыли. Дерек вдыхает эту пыль, сухую и удушливую, перебивающую любой запах, хоть отдаленно напоминающий аромат сосен и мускуса, присущий его лису.

Он с ужасом понимает, что крыша обвалилась прямо над их матрацем и лису не удалось вовремя увернуться от обломков.

Дерек бросается к куче из кусков бетона, балок, старых электрических проводов и сломанных труб, раскидывает обломки, ищет среди серого проблеск рыжего, желая вновь услышать хриплый лай. Но ничего нет, ничего, он закашливается… только не снова, не снова…

До него доносится скулеж. Дерек застывает, прислушиваясь. Вот опять. Он хорошо знает этот звук – неделями у него так бесстыдно попрошайничали.

Он принимается разгребать завал в сторону звука и под останками крыши находит лиса.

Кажется, матрац спас ему жизнь. Перед обвалом лис успел сойти с него. Упавшая балка одним концом приземлилась на матрас, а частью нависла над полом, сделав лису козырек, спрятавший его от большинства обломков.

От большинства, но не от всех – лис дрожит и продолжает поскуливать, в воздухе стоит запах крови.

Дерек осторожно убирает последние обломки над лисом, откидывает толстый кусок бетона с задней левой лапы, и да, вот откуда доносится запах крови. Огромная часть его хочет заскулить, вторя собрату, унести в укрытие и лихорадочно вылизывать рану, пока не станет лучше, но побеждает здравый разум, и Дерек относит лиса к ветеринару.

Доктор Дитон производит впечатление человека, знающего больше, чем кажется на первый взгляд. Клиника еще не открыта на прием, но, когда появляется Дерек, выглядящий как отшельник, спустившийся с гор, с диким лисом на руках, Дитон лишь вскидывает бровь и отступает в сторону, давая ему зайти. Дитон не спрашивает, почему Дерек подружился с диким лесным животным, или почему они находились внутри здания, которое уже давно подлежит сносу, просто укладывает лиса на один из стальных столов и принимается за работу. Вкалывает легкое седативное, делает рентгеновский снимок, вправляет кость, чистит рану и накладывает на поврежденную лапу гипс кислотного лаймового цвета, и пусть только Дерек попробует возразить.

– Лис молод, практически здоров, – говорит Дитон, пока они ждут, когда животное очнется. – Я бы посоветовал прекратить кормить его нездоровой пищей, но большинство лисиц все равно часто готовы поживиться тем, что выкидывают люди. И средняя продолжительность жизни у них два-четыре года, поэтому у лис… у него есть имя?

– Нет, – выдавливает Дерек.

– Поэтому у лис почти нет долгосрочных проблем со здоровьем, о которых стоит волноваться.

Дерек молча кивает, зависнув на фразе «два-четыре года». Ему должно было прийти это в голову раньше, но он не думал о будущем.

– Они живут дольше, если о них заботятся, как о домашних животных, – добавляет Дитон, замечая беспокойство Дерека.

– Он – не мое домашнее животное, – бормочет Дерек в ответ.

– Да, наверное, – сам себе говорит Дитон.

Дерек бы задумался об этих словах, но начинает просыпаться лис. Видно, что он сбит с толку, глаза мутные, поэтому Дерек протягивает руку и легко гладит по густой шерсти на рыжей голове. Лис подается навстречу прикосновению, но подняться не может.

Дитон опускает лиса на пол. Дерек внутренне ощетинивается: никто не смеет вот так просто касаться его собрата по стае, но заставляет себя успокоиться.

– Ему надо несколько минут на то, чтобы сообразить, как ходить с гипсом, – произносит Дитон.

Лис шатается из стороны в сторону, идя по мозаичному полу, и Дерек краем глаза наблюдает за ним, отвечая на вопросы Дитона.

– Нет, он был один, когда я его нашел.

– Интересно. Но опять же, рыжие лисы не живут в этой местности. Велики шансы, что твой лис очень долго был в одиночестве. Он мог сбежать от хозяина или из зоопарка, или просто забрел сюда издалека, – задумчиво говорит Дитон.

Раздается грохот. Дерек резко поворачивается и видит лиса, опрокинутую амфору – на ней скандинавские руны нарисованы? – и толстый слой искрящейся розовой пыли, покрывший все в радиусе двух футов.

Дерек не перестает извиняться, пока они сметают пыль с пола и ссыпают ее в пластмассовый контейнер, который принес Дитон.
– А лиса я сам вымою, – продолжает Дерек, – так что не волнуйтесь об… этом, – он умолкает, замечая, что лис абсолютно чистый. – Кажется, он стряхнул с себя всю пыль.

Он оборачивается к Дитону, который оценивающе рассматривает животное.
– Все в порядке, Дерек. Пожалуйста, через пару недель приведи своего лиса на осмотр, и прививку от бешенства ему надо сделать. Я хочу посмотреть, что с ним будет.

Слова звучат зловеще, но о лисе позаботились, Дитон отмахивается от выставления счета, – «только для Хейла» загадочно говорит он – и Дерек не ждет, пока удача от него отвернется, поэтому уходит. Инцидент с пылью вылетает из головы.

Сначала Дерек ничего не замечает, а потом не замечать становится невозможно.

Сейчас они каждую ночь спят в лесу: Дерек обращается в волка и сворачивается клубком в подходящей ложбине. Теперь он понимает, что дом для жилья непригоден, и не собирается подпускать к нему лиса, но лес – тоже не лучшее место для животного с лаймовым гипсом на лапе. Чаще всего Дерек оставляет лиса, тот ковыляет в поисках грибов, не уходя далеко от места предыдущей спячки, а сам отправляется на более серьезную охоту. Один раз он слишком увлекается и притаскивает целого оленя к скале, возле которой они разместились. Лис пренебрежительно окидывает взглядом добычу в два раза больше него, потом смотрит на Дерека с видом «и что, по твоему мнению, мне с этим делать?».

Несколько дней спустя лис входит во вкус, и Дерек не может сдержать чувство самодовольства.

Но ночи становятся холоднее, а лис еще не нарастил зимнюю шубу. Дерек пытается заставить лиса спать в машине, но, когда он закрывает его внутри, зверь тут же поднимает шум.

– Что? – спрашивает Дерек через дверь. – Я приоткрыл окно, я буду рядом.

Лис опять скулит и продолжает царапать стекло.

– Я туда не влезу, мне и снаружи тепло будет.

Лис издает скорбный вой – перенял привычку у Дерека. Тот понимает, что лис специально это делает, потому что его плач точь-в-точь как у новорожденного волчонка, зовущего на помощь, и Дерек не может отказать.

Он пытается проявить характер.
– Мужайся, – приказывает он лису, поворачиваясь спиной и облокачиваясь о машину. – Нравится тебе или нет, ты спишь с крышей над головой.

Дверь щелкает и приоткрывается. Лис не успевает убрать лапу с дверной ручки, но выглядит очень гордым собой. Дерек подхватывает лиса, пока тот не вывалился, и вздыхает, опять облокачиваясь о машину. Он даже не догадывается, как лис это сделал, – дверь была закрыта, и, чтобы ее открыть, нужно запястьем провернуть рычаг, что требует наличия костей и сухожилий, которых у лисиц нет. Складывается впечатление, что у лиса очень определенные желания по поводу сна.

Бывает в жизни момент, когда понимаешь, что одному не справиться. Такой момент наступает для Дерека, когда он осознает, что должен отстроить дом для собрата по стае.

Он звонит подрядчику, старому другу родителей. Тот выдыхает сквозь сжатые зубы, когда видит урон, нанесенный дому, но, более внимательно осмотрев строение, заявляет, что фундамент и некоторые части канализации все еще пригодны для использования.

Дом будет маленький, коттедж. Спальня, ванная только с самым необходимым и небольшая кухонька, плюс гостиная, устроенная вокруг остатков старого камина.

Не дворец, но можно зажечь огонь – с мерами предосторожности, за каминной решеткой и с огнетушителем рядом – лес близко, и Дерек сохранит часть дома, избежав очередного обвала.

Пока что Дерек разводит костры на полянах в лесу, где земля голая, с ведром воды под рукой. Он собирает сухие листья и хворост, потом вигвамом выстраивает над ними более крупные ветки. Не зря он несколько лет был бойскаутом. Это процесс долгий, и, кажется, лис тоже так думает, потому что, когда Дерек возвращается из похода за спичками, то обнаруживает лиса, самостоятельно тащащего ветки для «вигвама».

Дерек останавливается в нескольких футах и с благоговением смотрит, как лис перебирает лапой груду дров, ухватывает ветку подходящего размера, тащит ее к кучке растопки, кладет сверху, подкатывает камень, тянет еще одну ветку, соединяет ее с концом первой, а потом толкает ее, чтобы обе палки аркой встали над трухой с листьями. Камень подпирает первую ветку, чтобы не соскользнула, а лис удерживает вторую ветку, пока одной лапой роет ямку, чтобы закрепить и ее.

Громко свистнув, Дерек подходит к лису и гладит его по голове. Он вспоминает Джейн Гудолл(2) с примитивными орудиями труда и задумывается.

Как-то вечером он сидит с лисом на руках, смотрит на звезды, а лис сопит, горячо выдыхая ему в колено. Что с его жизнью? Он и полузверь, бродящий по лесам с другом-диким животным и переживающий лишь о том, чем поживится, и человек, ожидающий письмо из мэрии на абонентский ящик с разрешением на начало строительных работ.

Лис шевелится и хлопает его лапой по ноге. «Прекрати».

Дерек переводит взгляд вниз, на лиса.

Лис смотрит на него, лениво моргая глазом. Он успокаивающе трется щекой о бедро Дерека. «Все будет хорошо. Я тебя люблю».

О, Дерек сходит с ума. Вот что с его жизнью. Он опирается на дерево позади и зажмуривается так крепко, как только может, потом открывает глаза. Лис снова дремлет, и Дерек не знает, в своем он уме или нет.

На следующее утро Дерек приносит лису белку, кладет на пол и носом подталкивает тушку к нему ближе. Гипс на лапе теперь больше лиственно-зеленого цвета, а не лаймового, но чистый. Дерек проверял.

Лис обнюхивает подношение и с насмешкой замечает: «Как насчет больших-жующих-листья-четырехногих оленей? Они мне понравились».

Это передается не словами, а больше ощущениями, которые Дерек переводит в предложения, но он не уверен, происходит ли все на самом деле. Дерек верит в магию, – да он, мать вашу, сам оборотень – но знает разницу между магией и принятием желаемого за действительное. Двоюродная бабушка Сьюзан? Обладала магией. Лора, зовущая его в лесу? Принятие желаемого за действительное.

Эти размышления не мешают Дереку ответить, просто так: «За неделю я больше оленей поймать не могу».

«Но они мне нра-а-а-авятся. Ты не можешь вот так взять и отказать мне теперь. Не после всего, что мы с тобой прошли!»

Дерек не думает, что в силах поддерживать разговор на таком же уровне заурядной мелодрамы.

Или уследить за непрекращающимся щебетом, когда лис гоняется за хвостом Дерека: «Иди сюда, нет, сюда, если думаешь, что это смешно, ты еще ничего не видел, я так крепко тебя поймаю, что, когда поймаю, ты проклянешь день, когда пытался от меня убежать!»

Или то, как лис довольно сворачивается на его груди с «о-о-о-о-о-о-о-о-о, да».

Дерек решает, что, если это происходит на самом деле, то отлично, а если он все себе представляет, то это не самое худшее, что можно представлять. Лис наносит урон лишь дикой жизни заказника Бикон-Хиллз, а болтовней он досаждает одному Дереку.

Кажется, мэрии Бикон-Хиллз неважно, сумасшедший Дерек Хейл или нет, потому что он получает разрешение на строительство сразу после того, как начинает слышать лиса.

«Что значит, я должен остаться здесь? Я не хочу здесь оставаться, здесь скучно, ты хочешь, чтобы я умер со скуки, правда, потому что я умру, ей-богу, умру!»

«Тебе нельзя находиться рядом со строительной техникой. Это опасно».

«Я могу справиться с опасностью! Я – лис, помнишь? Ловкий! Быстрый! Сообразительный!»

«Прекрати. Прекрати ходить за мной, ты можешь пораниться».

«Возьми меня на руки».

«Нет, ты будешь здесь».

«Возьми меня на руки. Возьми меня на руки».

«Там работают кувалдами. Везде кувалды и топоры, а ты крошечный».

«Так возьми меня на руки. И я никуда не попаду».

«Оставайся здесь».

«Но я люблю-ю-ю-ю-ю тебя-я-я-я-я. Ты же не оставишь меня здесь совсем одного».

Дерек пытается идти быстрее.

«Все меня оставляют», – печально бормочет сам себе лис.

Дерек останавливается. Он знает, что лис эмоционально им манипулирует. Знает.

Но все равно возвращается.

Первые морозы наступают в середине ноября. Даже силы калифорнийской природы не могут их сдерживать вечно, особенно на севере штата, где находится Бикон-Хиллз. Коттедж не закончен. Дерек и горсть рабочих – не волшебники, но уже установлены стены и крыша, поэтому Дерек с лисом на ночь устраиваются внутри. Более-менее тепло, хотя вместо дверей брезент.

«Значит, это наше новое логово, да?» – спрашивает лис, грызя указательный палец Дерека.

Тот пожимает плечами. «Наверное».

«Люди. Такие замысловатые логова. Не вижу смысла. Дайте мне нору в земле, и я буду доволен. Это не предел мечтаний, но я буду доволен».

«У нас, людей, свои причуды. Еще туда входит желание спать на матраце».

«О, я помню матрац. Думаю, матрацы – это хорошо, – лис перестает жевать палец Дерека. – У тебя есть имя?»

Дерек моргает, удивленный сменой темы. «Имя?»

«Да, имя. Разве ты не слышишь, как я говорю в твоей голове?»

«Я слышу, просто… ладно. Меня зовут Дерек».

«Дерреккк».

«Ты неправильно его произносишь, а ведь даже ничего не говоришь вслух».

«Неважно, Деррек».

Лис начинает звать Дерека по имени с той же естественностью, с какой утки плавают.

«Дерек! Мы сейчас идем на то место, где везде клевер. Давай, Дерек».

«Дерек! Не знаю, чего я с тобой связался, ты же сейчас проглотишь все самое вкусное».

«Дерек! Нет! Я не хочу обратно к ветеринару, ты с ума сошел? Мне все равно, пусть гипс навсегда останется, он стильный. Нет. Не-е-е-т. Черт, почему ты больше меня? Опусти меня немедленно! Дерек. Дерек!»

Дитон осторожно проводит пальцем по задней левой лапе лиса.
– Кажется, все хорошо зажило. Только пока гонки по лесу ему нельзя устраивать.

Дерек фыркает.
– Думаете, я могу его контролировать?

Дитон загадочно на него смотрит. Дерек быстро привыкает: почти все, что делает Дитон, загадочно, будто он перенял манеру поведения волшебников из старых книг, окутав себя тайной с головы до ног.

– А как твой лис себя чувствует… во всем остальном?

– Он не мой лис.

– Хорошо. Так как он?

– Нормально, – уходит от ответа Дерек.

– Не стал ли он в последнее время более… общительным?

Дерек замирает, уставившись на Дитона. Значит ли это, что Дерек в своем уме, или что они оба сумасшедшие? С Дитоном Дерек не знает, что ему думать. Он не может решиться и довериться ему.

– На что вы намекаете? – рычит Дерек.

– Так стал?

– Да.

– Дерек, не надо на меня так грозно смотреть, – успокаивает его Дитон. – Я лишь хотел узнать, каким образом зачарованный кварцит повлияет на животное.

– Значит, вы просто решили сделать из моего со… из лиса «подопытного кролика»?

– Если бы мне был нужен «подопытный кролик», то я бы взял «подопытного кролика», – замечает Дитон, указывая на клетки с животными.

– Не кокетничайте.

Дитон выгибает бровь.
– Меня уже давно не называли кокетливым. Я польщен.

– Что вы сделали с лисом?! – требует ответа Дерек, ударяя ладонью по столу.

Дитон примирительно поднимает руки.
– Считается, что кварцит улучшает некоторые способности обычного животного. Очеловечивает их, в каком-то смысле.

– Он был нормальным и раньше!

«Ты хочешь сказать, что сейчас я хуже?» – вспыльчиво интересуется лис со своего места на ветеринарном столе.

«Умолкни, все с тобой хорошо. Я просто отстаиваю точку зрения», – молча поясняет Дерек.

– Особых результатов я не ждал, – говорит Дитон, складывая лежащие на столе инструменты, – и явно не таких достижений, как телепатическое общение, ведь, кажется, у вас с лисом именно оно.

Дерек вздрагивает. Неужели так заметно?

– Потому что животное изначально должно обладать магической искрой, чтобы кварцит сработал. Но! Что сделано, то сделано. Теперь твой лис – немного больше, чем просто лис, а у меня в четыре следующий пациент, поэтому ваше время вышло.

Изумленный Дерек с лисом на руках позволяет выставить себя из кабинета.

«Я настолько плох? – тихо спрашивает лис. – Мне нравилось с тобой разговаривать, пусть тебе, ворчун, и неприятно».

Легонько стукнув лбом в голову лиса, Дерек отвечает: «Я просто был очень удивлен. На самом деле, ты довольно хорош».

Лис облизывает его щеку. «Ты тоже».

Теперь лис может нормально наступать на обе задние лапы, и изредка он начинает ходить на одних задних, когда, удерживая равновесие, старается достать что-нибудь, что Дерек не хочет ему давать. Дерек готов поклясться, что лис порой подражает ему, двигая челюстью в попытке изобразить речь и взмахивая передними лапами, пока стоит, вытянувшись в струнку.

«Прекрати».

«Почему?»

«Это жутко».

«О, прости, – лис еще больше вытягивается на задних лапах, – тебе от этого жутко? Да? Да, Дерек?»

Дерек со смехом толкает лиса в грудь, пока тот не падает на неотполированный деревянный пол коттеджа. Чтобы утихомирить возмущенного лиса, он чешет ему живот, пока лис не начинает восторженно лепетать: «Вот здесь, да, именно здесь. О, да! Ты должен все время это делать».

Только потом Дерек понимает, как давно смеялся в последний раз.

Коттедж заканчивают как раз к новому году, и пусть здесь еще кое-чего не хватает, например, мебели, Дерек и лис, наконец, могут улечься возле камина. Как же хорошо впервые за долгое время по-настоящему согреться, а не собирать крохи тепла.

Дерек «вбирает» жар огня, доходящий до костей, вытягивается четырьмя лапами и хвостом на всю длину, потом опять сворачивается, прижимаясь к спине лиса.

«Дерек! Пламя тухнет».

«Я так устал, не могу встать».

«Ладно, ленивая задница, я сам».

«Стой, подожди!»

У Дерека проносится перед глазами, как лис падает в камин, рыжий мех занимается пламенем, и он поспешно оборачивается обратно в человека, чтобы оттянуть лиса от огня.

Минуточку.

Лис на безопасном расстоянии от очага кочергой подталкивает кусок полена к углям.

«Как ты это делаешь?»

«Разве я неправильно это делаю? Нет, я делаю все верно, ты меня смущаешь. Я этой остроконечной металлической штукой двигаю бревна. Ведь это так надо делать, да?»

«Да. Но чтобы взять кочергу, тебе нужен палец, противопоставленный остальным». Дерек огибает лиса, стоявшего до этого к нему спиной, и, не обращая внимания на возмущенный тявк, хватает его за запястье, чтобы рассмотреть поближе.

Лапы лиса гибкие и жилистые, покрытые рыжим мехом с чернильно-черными «носками». Дерек это хорошо знает: черным лапкам нравится ходить туда-сюда по Дереку, пока тот пытается спать.

Поэтому он уверен, раньше эти лапы не имели пятерых маленьких черных пальчиков с аккуратными круглыми ноготками.

Дерек ошарашенно смотрит. А потом еще смотрит.

Наконец, лис протягивает руку и гладит его по лицу ладонью, покрытой мягким, как бархат, мехом. «Ты в порядке? Дерек, я тебя люблю, ты должен быть в порядке, хорошо? Это странно для тебя? Наверное, это чуть странно, может, тебе нравится одному быть с руками. Немного несправедливо, но я могу смириться…»

«Все нормально. Я в порядке. Ты меня удивил. Хотя, признаю, – Дерек проводит большим пальцем по крошечной ладошке, – я в шоке. Жутко выглядит».

«Еще более жутко, чем когда я хожу на задних лапах, как ты?»

«Да».

«Так лучше?» Мех на руке втягивается в кожу, которая обретает персиковый цвет, точь-в-точь как кожа Дерека, и теперь он обхватывает пальцами руку ребенка, выросшую у дикого зверя.

«Нет», – честно отвечает Дерек.

«Так что мне тогда де… о, знаю!»

Потом Дерек будет размышлять, как бы все обернулось, если бы этого разговора никогда не случилось, если бы Дерек собрался с силами и сам поправил поленья в камине или не посмотрел бы, как лис держит кочергу. Или, может, некоторые события неотвратимы, и тем январским вечером просто пришло время.

Так или иначе, лис выгибает спину, вытягивает ноги, сжимает кулачки, сбрасывает мех и превращается в человека.

Какое-то время Дерек и лис просто глядят друг на друга. Глаза у лиса того же янтарно-карего цвета, как и раньше, но сейчас они смотрят с гладкого бледного лица, усыпанного родинками вокруг вздернутого носа и широкого манящего рта, который словно специально создан для озорных улыбок. Кажется, все тело лиса состоит из контрастов: копна темных волос, оттеняющая бледную кожу, узкая талия, переходящая в широкие плечи, лицо подростка, но между ног как у взрослого мужчины…

Быстро подняв взгляд, Дерек вновь сосредотачивается на карих глазах. Но это не особо помогает, потому что лис явно сам с восторгом рассматривает его. Теперь Дерек понимает, почему люди обычно не знакомятся друг с другом в чем мать родила. Очень отвлекает.

– Ты, – говорит лис, – очень симпатичный. Я не понимал этого, когда был лисом, но… круто. Просто… – он проводит рукой по животу Дерека, – какие мышцы. Привет.

Очевидно, у лиса схожие чувства. Но это не мешает Дереку перехватить его руку, не давая спуститься ниже. Он просто… Он не может.

– Дерек? Это тоже жутко? Думаю, тебе надо немного изменить свои стандарты жуткости.

Дерек вздыхает, обнимает лиса за талию и притягивает ближе. Незамысловатое существование, как же. Лис… мужчина лижет его щеку, и у Дерека бегут по спине мурашки. Бывает в жизни момент, когда понимаешь, что навалилось сразу очень много, и вот один из них.

Лис не все время проводит человеком. Он говорит, что это бессмысленно, ведь Дерек почти всегда обращен в волка. Поэтому ничего особо не меняется. Они охотятся и хулиганят, и, как обычно, устраивают пробежки по лесу. Лишь дома лис обращается в человека, чтобы достать что-нибудь из минихолодильника или принять душ, который ему полюбился, или улечься вместе с Дереком перед камином.

Лис и человеком жует Дерековы пальцы, но это отвлекает в тысячу раз больше, чем когда он грыз их острыми зубами животного.

Иногда Дереку удается убедить лиса надеть штаны, но иногда тот не хочет и обнаженный лежит, прижавшись к нему, – изощреннее пытки не придумать.

Жизнь продолжается. Дерек, наконец, приобретает мебель в спальню. Один матрац. Он интересуется у лиса, не купить ли ему отдельный, и лис смотрит на него, как на идиота. Почту начинают доставлять на дом. Он оплачивает счета за воду и электроэнергию. Становится труднее обходиться тремя комплектами одежды, поэтому он покупает еще. Дерек выбирает простые вещи, которые не жалко запачкать, но лис отправляется за покупками вместе с ним и берет себе несколько ярких футболок с графическим рисунком. Дерек закатывает глаза, но в другом лиса себе не представляет.

Патрульная машина проезжает мимо дома раз в неделю.

Дерек пересекает гостиную и кидает почту на обеденный стол. Лис запрыгивает туда же, чтобы обнюхать письма.

«Я начал разгадывать этот код, – говорит он, разгрызая рекламный каталог. – Каждая буква соответствует определенному звуку, издаваемому человеческими голосовыми связками. Ловко придумано, но я постепенно разбираюсь».

«Какой код? – хмурясь спрашивает Дерек и кидает взгляд на каталог, который жует лис. Он на английском. – Ты говоришь о чтении?»

«Ты это так называешь? Люди и их причудливые слова».

«Ты теперь тоже наполовину человек».

«Знаю, знаю. Дай мне почувствовать себя высшим существом, ладно? Что я пытаюсь сказать: я хочу себе имя».

Лис и его смена тем. Иногда разговоры лиса с Дереком напоминают поездку на быстроходном катере, причем находясь не на борту, а вцепившись снаружи за болтающийся канат.

«Имя, да?»

«Да. У тебя есть имя, не делай вид, будто это так странно».

«И откуда ты возьмешь это имя?»

Лис обращается в человека и – о, боже – усаживается голым на обеденный стол, раскидывая руки-ноги, будто его закинули на столешницу в порыве страсти… стоп. Стоп.

Проворно перебрав пальцами почту, лис наугад выхватывает конверт и смотрит на обратный адрес.

– Меня будут звать Стилинк… Стайлинск… Стайлз. Называй меня Стайлз, – говорит лис, гордо прижимая письмо к груди.

Стайлз. Дереку это вполне понятно. Как по-другому могут звать лиса? Джои? Роберт? Джордж? Лису не подходят обычные имена, они не охватывают все то, чем он является. Значит, «Стайлз».

– Откуда ты это взял? – спрашивает Дерек ли… Стайлза, протягивая руку, чтобы забрать письмо.

Письмо из офиса шерифа Стилински. Дерек вспоминает темноволосого мужчину с усталыми глазами, который допрашивал его месяцы назад. Худших тезок не найти. Дерек открывает конверт.

«Мистер Хейл, уведомляем вас о том, что расследование по делу о смерти Лоры Талии Хейл завершено. Из доказательств следует, что крупный хищник из заказника Бикон-Хиллз…»

Сестра. Его старшая сестра давно кремирована с разрешения следователя по убийствам и похоронена на заднем дворе под аконитом. А Дерек играет в семью, найдя Лоре замену, смеется и шутит и ведет себя так, будто не настал конец света, когда Лора ушла. Дерек всегда знал, что он ужасный человек, но позволить себе забыть на многие месяцы…

Его лица касаются руки, держат за подбородок и щеки, и чей-то голос успокаивающе шепчет: «Ш-ш-ш, все хорошо, я тебя люблю, ш-ш-ш, дыши, ты должен дышать, ш-ш-ш-ш, все хорошо, все хорошо…»

Его отводят в спальню, укладывают на зеленые покрывала, которые выбирал Стайлз, и две руки обнимают его крепко-крепко.

Здесь пахнет им и Стайлзом. Пахнет долгими ночами, проведенными в борьбе за одеяло, когда Стайлз спит человеком. Пахнет натрушенной рыжей шерстью, от которой никак не избавиться. Пахнет Стайлзом, который изредка обнимает Дерека со спины со словами: «Теперь я такого же размера, как и ты. Я могу так, нет, замри».

Дерек зарывается носом в волосы Стайлза, глубоко вдыхает и – ведь никто не видит, – мимолетно целует в макушку.

– Тебе лучше? Я хочу сказать, ясно, что ты не в идеальной форме, но, знаешь, ты уже нормально дышишь? Уже не плачешь? – Стайлз проводит ладонями по Дерековым щекам. – Нет. Хорошо. Ты заставил меня поволноваться.

Стайлз за него волнуется. Дерек не думает, что Стайлз лукавит, но сама мысль кажется абсурдной. Дерек переживает о других, но не наоборот, вот как это бывает. А наоборот он не понимает.

Дерек позволяет Стайлзу гладить себя и утешать и спрашивает:
– Ты сказал, что любишь меня?

– Я все время это говорю.

Дерек качает головой.
– Это лишено смыла.

– Поясни.

Он не знает, как. Дерек – одно сплошное месиво из неуверенностей и сложностей, и не понимает, как это показать кому-нибудь еще.

Дерек пытается начать с начала.
– Ты знаешь, что такое любовь?

Стайлз наклоняет голову набок.
– Мне кажется, что я должен обидеться на этот вопрос. Это же одно из самых простых слов, да?

– Ну, все зависит…

– Нет, это… это любовь. Я знал, что это такое, еще когда жил обычным лисом и помышлял лишь о том, как угнаться за мышью. Это беспокоиться о другом, хотеть, чтобы он был счастлив, и когда нравится в нем все, или, по крайней мере, достаточно много, чтобы плохое не казалось таким уж плохим. Это теплое чувство вот здесь, – Стайлз хлопает себя по груди, – как полный живот и уютное логово. Поэтому ясно, что я тебя люблю. Не знаю, что здесь сложного.

Дерек смотрит в потолок.
– Я не думаю, что заслуживаю этого. Вот и все.

Внезапно обзор ему заслоняют сердитые карие глаза.
– Дерек, слушай внимательно. Мне все равно, какому тревожному и мрачному настроению ты решил поддаться, но скажу: по какой бы причине ты ни считал, что не заслуживаешь любви, пусть даже это та самая причина, по которой ты был волком-одиночкой, когда я тебя встретил, это полный бред. Ага. Это как, как, – Стайлз делает пас рукой, будто подбирает нужное слово, – ты меня любишь, верно?

Стайлз резко жестикулирует, он пышет разгневанной энергией, глаза горят вызовом. Дерек не может солгать.
– Я… я… да, – выдавливает он тихим, внезапно охрипшим голосом.

Стайлз улыбается, тягуче и тепло, как летний мед.
– Вот это как. Вот как я люблю тебя, и как любят все остальные. Это ведь очень просто, понимаешь?

Дерек понимает, как не понимать. Тем вечером он рассказывает Стайлзу, почему был волком без стаи, и Стайлз не отворачивается от него, а просто лижет в щеку, отчего у Дерека по спине бегут мурашки, и остается рядом. Дерек понимает.

Иногда он задумывается, что случилось с альфой. Он отказывается называть его своим альфой. Может, тот что-то замышляет, может, ушел из этих мест. Как бы там ни было, в своем лесном уединении со Стайлзом он не имеет ни малейшего представления, что произошло с альфой. Если честно, Дерек и не очень хочет это знать. Его жизнь проста: завтрак со Стайлзом, бег по лесу до сумерек, возвращение домой, душ, попытка не пялиться на Стайлза, когда тот выходит из душа, улыбающийся, бесстыдно обнаженный, по коже стекают блестящие капли… ужин – теперь у них к ужину даже есть овощи, в специальном отсеке в холодильнике – может, оплата пары счетов, проверка почты, потом сон вповалку на измученном матраце.

Дереку приходит в голову, что было время, когда простая жизнь состояла лишь из сна, еды и бега. Но определение простоты расширяется, и, когда спящий Стайлз закидывает ему руку на живот, Дерек думает, что не возражает.

Продолжение в комментариях

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

19.04.2013 в 23:30

Пишет  Teen Wolf Fest:

Т7-58. Дерек/Стайлз. AU. В альтернативной вселенной люди испокон веков жили бок о бок с оборотнями. Но лишь немногие могли чувствовать с ними особую связь и подчинять себе силу и волю зверя. Стайлз Стилински один из таких.

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

30.05.2013 в 18:31

Пишет  джейми ли:

...

x

@темы: Не моё, Teen Wolf

---

30.07.2012 в 21:54

Пишет  otonia:

Фанфики по Тинвульфу
Гомен, поднимаю, я ещё не готова расстаться с этим фандомом окончательно.

Прочитанное

Переводы Чиф (кнопка море)

Стёбный пересказ
build a rocket, boys!
This Must Be What Going Mad Feels Like.
That Stalky Thing
He Hit Me and it Felt Like a Kiss
Never been
Плохой день, ночь ужасна<3

...

1, 2, 3, 4, 5, 6

Недоразумения и их последствия by Sabira wip, непонятный, необъяснимый фап.
Совершенный by Sabira
smouses.diary.ru/p181538504.htm
teen-wolf-fest.diary.ru/p179525708.htm

Проклятие
Waiting for a spring
Флаффно-семейная зарисовка
Стайлз-охотник хорошая ау
Энца, грубый секс, сомнительное согласие...
Альфа/омега-ситуэйшен
Без названия на тему похищения
ПитерЛидия и СтайлзЛидия драбблы by Fujin
Фики и драбблы Botan-chan
Муки выбора
Стайлз ждёт by Sabira
Стерек by Fujin
Ещё одна вариация на тему мамочки стаи
Логичное предположение Дереку подкидывают младенца (перевод)
Дерек/Стайлз, совместный отдых на природе by Чиф
Make-up after the break-up (Лидия/Джексон)
Стерек АУ с ампутированной рукой by Fujin
Что думает про стерек Крис Арджен
Ещё один стерек с пре-энцой by Fujin
Парабола by Fujin
Тот, кто меня целует by Sabira
"Умерший" и "Выживший" by Sabira

Фики с феста (я там читаю всё подряд)
Дерек - преподаватель в школе Стайлза
AU. Оборотень укусил Стайлза, а не Скотта было вкусно
Тогда Питер все-таки кусает Стайлза.
В школу переводится новый ученик. стерек оф коз
ЛидияЭрика, кто главный
Утрата способностей на месяц
Дерек не на долго умирает
Стерек глазами шерифа
Папа-Арджент в плену мимими, это было прелестно)



Чужие реки
Пост с реками
Реки на англофандом от Чиф
Реки от Sabira
Запрос на реки англофандома

Прочитанные фики на английском
Red - спанкинг, трах, а я уснул на середине чтения))
Alpha Spikes Этот фик делает больно моему мозгу. Но я его дочитала, да.
And Yes, I Swallow Glass


Сообщества
Teen wolf pack и сообщество и фест в одном флаконе.
Teen wolf review обзоры вроде
Сообщество Стерек
Фест
Teen Wolf kink

Другое
Пост-манифест слешу в сериале или что-то вроде : )
Анализ Стайлза
Об открывающих титрах
Просто пост о сериале

@темы: Не моё, Teen Wolf